Она и так замёрзла на пронизывающем
январском ветру, но при этих словах осназовца её сердце покрылось
льдом.
«Жданов! Их ждёт Жданов! Первый
секретарь Ленинградского областного комитета и городского комитета
партии. Член военного совета Ленинградского фронта. Ой!
Мамочки!»
– Да мне насрать. – Грязно выругался
подполковник.
– Пока здесь не разрулим, никуда не
поедем, а перед Сталиным я сам отвечу. Лично. Ещё вопросы у
кого-нибудь остались? – После этих слов Насте показалось, что
притих даже ветер, неистово хлещущий по полю, а все находящиеся
рядом люди превратились в ледяные статуи.
«Господи! Ответит перед Сталиным
лично!» Стрельцова не была набожной, но у неё сейчас выскочило
именно это слово, иногда произносимое её бабушкой.
Для Насти Сталин был много больше,
чем главой государства. Она никогда не видела его вживую, но
относилась к нему, как и большинство молодых людей её возраста со
слепым безграничным доверием и почти детским восторгом.
«А подполковник ответит перед
Сталиным лично! Кто же он такой?» Эти мысли преследовали Стрельцову
то недолгое время, пока они ехали от самолёта в эвакоцентр на
поданных группе подполковника машинах.
Осназовцы прихватили Настю как
неодушевлённый предмет – миг и она оказалась сидящей в кузове
полуторки между двумя крепкими, и казалось совсем не замечающими
мороза бойцами, да ещё и накрытая большим тёплым овчинным
полушубком. Она даже не смогла понять, откуда он взялся – такой
тёплый, ведь все бойцы были в простых десантных комбинезонах.
Стрельцова не знала, что эти
полушубки, тёплые шапки-ушанки, овчинные рукавицы с указательными
пальцами и сапоги – унты были в обмундировании каждого осназовца, и
они прилетели в этой одежде. Перед выходом из самолёта, все бойцы
поскидывали с себя свои полушубки оставшись в своих необычных
десантных комбинезонах чтобы, как сказал кто-то из них, «не мешал
работать».
Просто один из бойцов тогда отдал
свой полушубок Насте, а остальные их вещи сгрузили в другую
полуторку. Они – эти бойцы были личными охранниками того самого
подполковника и подчинялись только наркому НКВД. И никому больше
другому.
Настя тогда ничего этого не знала.
Она и в самолёте то никогда не летала. Ей ещё очень многое придётся
узнать, но всё это будет уже значительно позднее.
Пришла в себя Стрельцова в кабинете
начальника эвакоцентра. Настя сидела под тем же полушубком на
шикарном чёрном кожаном диване и грела руки об здоровую жестяную
кружку со сладким, густо приправленным сахаром и сгущенным молоком
кипятком. Она давно согрелась – в кабинете было жарко натоплено, но
так было уютнее.