– Это что ж, она теперь с нами жить
будет?
Я развел руками – подозреваю, от
Фроси без ее на то желания нам не избавиться. И снова направился к
двери.Но тут она открылась, и в избу ввалился запыхавшийся
Серега.
–Димыч, что случилось?! – рявкнул он
с порога.
– Да вроде ничего. Здорово,
Серый.
– Блин, напугал. Прива. Чего молчишь,
раз все путем? Я тебе на бипер пять сообщений скинул.
Покрутив браслет, я и правда нашел с
полдюжины взволнованных месседжей.
– Сорян, спал, не видел.
– Еле тебя нашел, – усмехнулся
Серега. – Нехило ты забрался. Хорошо, Диогешу встретил, он показал
дорогу. Пожрать есть чего? А то на постоялом дворе дали какую-то
бурду.
Пока я вываливал остатки каши из
чугунка в плошку, к нам подплыла Фрося.
– А со мной почему не здороваешься? –
едко спросила она у Серого.
Тот застыл, похлопал глазами, как
недавно филин, и с усилием откашлялся.
– Димон, ты нового питомца завел? –
покосился он на меня.
– Сам завелся.
– Ага, как таракан, – буркнул
Диоген.
Фрося не на шутку обиделась и
заверещала так, что у нас заложило уши. Серега попытался приложить
ее дубиной, но та прошла сквозь бесплотную негодяйку, не причинив
ни малейшего вреда.
– Не ори! – рявкнул он и повернулся
ко мне. – Я че хотел-то, Димыч... Тут, оказывается, данж есть,
где-то на востоке города. Все наши туда нацелились. Пойдешь?
–Лады, но сначала мне надо сбегать в
ратушу, позвонить другану на Большую землю. А ты пока займись
кашей.
– О, каша это тема! Маякни на бипер,
как освободишься.
Взяв суму и Кладенец, я открыл дверь
и, игнорируя лестницу, спрыгнул вниз. Отошел на несколько шагов и
огляделся. Ага, вот и куст с яркими цветами, про который говорила
Фрося. Огромная куриная лапа наполовину придавила его к земле.
– Василис, сделай пару шагов вправо,
только осторожнее. Во, норм, теперь Фрося может вернуться в свой
любимый куст.
Вокруг расстилался заросший бурьяном
пустырь. Рядом ни одного самого захудалого домика, даже будки. Он
располагался на возвышении, с которого прекрасно просматривался
город. Теснившиеся друг к другу красные и синие черепичные крыши в
лучах утреннего солнца сливались в единое лоскутное одеяло,
простроченное серыми узорами улиц и переулков. Над пестрым полотном
кварталов нависали знаменитые башни Треглава, украшенные
разноцветными мозаиками, резными окнами, каменными барельефами. А
навершия башен напоминали плод фантазии безумных шляпников.