Вернувшись на корабль, Арсеньев приказал сыграть большой сбор. Он прекрасно понимал, что в этом нет необходимости. Знал, что не имеет права и ничего не скажет теперь экипажу корабля о предстоящей боевой задаче, и все-таки ему хотелось увидеть сейчас сразу всех этих непохожих людей, ощутить их как единую личность, частью которой является он сам – Сергей Арсеньев, ответственный за каждую жизнь на борту «Ростова». Это раздумье было необходимо ему, потому что он отчетливо ощущал приближение того грозного мига, к которому готовил себя всю жизнь.
Снова вытянулся на юте неподвижный строй моряков. Капитан-лейтенант всматривался в каждого из них, словно видел их впервые. Вот командир батареи главного калибра Николаев. Арсеньев невольно любовался выправкой лейтенанта. Складный ширококостный сибиряк, с квадратными плечами и большой круглой головой, Николаев производил впечатление человека чрезвычайно спокойного, даже флегматичного, но Арсеньев уже знал, что неторопливость движений и четкая, размеренная речь скрывают характер страстный и неудержимый. Видно было, что лейтенанту, который всего полтора месяца назад пришел на корабль, морская служба по душе. Свои обязанности он выполнял с нескрываемым удовольствием, наслаждаясь четкостью работы механизмов, слаженностью команды и даже звуком собственного голоса, отдающего приказания. Молодость! Арсеньев был старше всего на восемь лет, но восемь лет службы на флоте – это немало. Вот старший помощник командира корабля – капитан 3-го ранга Зимин. Этот годится Николаеву в отцы. Ему под пятьдесят, а на вид куда больше, потому что морская соль пропитала его насквозь – от морщинистых щек до жесткого седеющего затылка. Его цепкие маленькие глаза, почти лишенные бровей и ресниц, видят мельчайшую погрешность на корабле. «Ходячая лоция», «черноморский краб», «музейный компас» – как только не называет молодежь мешковатого брюзгу Зимина! Остряк и говорун Закутников утверждает, будто Зимин способен с закрытыми глазами провести корабль через Кавказский хребет. Младший штурман Закутников только что из училища. Старается казаться солидным, а его губы в любой момент готовы расплыться в улыбке.
«Сплошное легкомыслие, – подумал Арсеньев, – на уме одни остроты и девушки. С матросами недостаточно строг. Боцман Бодров позволяет себе обращаться к нему на „ты“ в неслужебное время. Впрочем, таких, как Бодров, тоже не много сыщешь на всем Черноморском флоте. Сила!»