Не ожидая ничего хорошего, я подался
вперёд, стараясь не упустить ни малейшего слова. Представитель
Императора выглядел слишком самодовольно, чтобы всё сказанное
оказалось для меня чем-то приемлемым. Да и не мог верховый
правитель позволить себе такую слабость, как оставить бунтовщиков в
живых. Не поймут. Сделав паузу, судья продолжил:
— Но не только новую жизнь дарует наш
Император! Он дарует новое тело и новый мир, лишённый привычной
магии. В нём нет нитей силы, а значит, нет и перерождений. Сегодня
твоя цепочка обрывается, Ишар-Мор! Попрощайся со своим родным миром
— ты больше никогда его не увидишь. Привести приговор в
исполнение!
Прежде чем я успел сказать хоть
слово, находящиеся по бокам големы подняли меня в воздух и швырнули
вперёд. Появились очертания необычного портала — вместо привычных
голубых молний в нём мелькали кровавые тени. Последнее, что я
ощутил — чудовищную боль, вихрем пронёсшуюся по всему телу.
Сознание угасло, и верховный маг Ишар-Мор навсегда покинул свой
родной мир.
***
— Сделай что-нибудь, дед, — прорычал
Ингар Ондо. — Клянусь тотемом — если сын умрёт, я за себя не
ручаюсь!
Шаман клана Бурого Медведя поднял
уставший взгляд на вождя. Он не отходил от постели единственного
сына Ингара последние сутки, передавая тому силу, но результата это
не приносило. Тело непутёвого ребёнка, свалившегося с дерева вниз
головой, отказывалось бороться за своё будущее. Жизнь потихоньку
утекала из Лега Ондо, и воспрепятствовать этому не могли ни
медикаменты, ни магия, ни даже родовой тотем. Великий медведь
посмотрел на бесчувственное тело, недовольно прорычал, словно его
оторвали от важных дел, и удалился, забрав с собой в качестве платы
несколько силовых камней.
— Тебе стоит смириться, вождь. —
Баркс Ондо спокойно воспринял угрозу. В его годы не пристало
бояться. — От твоего сына осталась одна оболочка. Его разум
умер.
Слова прозвучали как приговор, причём
непонятно, для кого. Для четырнадцатилетнего Лега, лежащего под
капельницами, или для столетнего Баркса, деда нынешнего вождя.
Буйный нрав Ингара был знаком всей округе — вместе с исполинской
силой тотем наделял свой клан безрассудной яростью. Вождь сжал свой
топор до хруста костяшек, и в палате заметно похолодало — именное
оружие Ингара поглощало тепло, желая исторгнуть его во врага. Шаман
поднял голову, готовясь принять гнев внука, но этого не произошло.
Вождь доказал, что по праву стоит во главе клана — он совладал с
гневом. Однако одно безумство сменилось другим.