– Скорее волнует.
– Ну… да.
– Мне интересно, можно ли применить это к вашему Саймону.
– Ах, не напоминайте мне об этом, бога ради! – воскликнул Грант.
– Простите, – сказала Софи, удивленная его бурной реакцией.
Он встал, отошел и, стоя к ней спиной, быстро заговорил:
– Ну, скажите же, скажите это! Если я так отрицательно отношусь ко всей этой показухе, какого черта я этим занимаюсь? Вы ведь об этом думаете? Признайтесь же. Думаете?
– Даже если и думаю, меня это не касается. И в любом случае я это сказала. Наверху. – Софи перевела дыхание. – Кажется, века назад, века.
– В конце концов мы ведь опустились веков на двадцать. И я очень сожалею, что повел себя так грубо.
– Ничего страшного. – Софи посмотрела на ярко освещенную голову Митры. – Вообще-то он не такой уж и представительный. Толстый и мирный, не правда ли? Однако странно, как пристально смотрят эти пустые глаза. Можно поклясться, что в них есть зрачки. Вы не считаете…
Она вскрикнула. Бог исчез. Кромешная тьма накрыла их, словно отгородила бархатной заслонкой.
– Все в порядке, – успокоил ее Грант. – Не волнуйтесь. Это предупреждают, что музей закрывается. Через секунду свет зажжется.
– Слава богу. Эта абсолютная тьма. Как слепота.
– «Темно и неуютно»?
– Это из «Короля Лира», да? Не слишком ободряющая цитата, если можно так выразиться.
– Где вы?
– Здесь.
На расстоянии послышались голоса: искаженные, мечущиеся в каком-то дальнем переходе. Ладонь Гранта сомкнулась вокруг руки Софи. Божок снова возник, безмятежно таращась в никуда.
– Ну вот, – произнес Грант. – Идемте. Вернемся в современный Рим?
– Конечно.
Он провел ладонью по ее руке, и они двинулись в обратный путь.
Через инсулу, поворот налево, а затем прямо – к металлической лестнице, мимо уединенного перехода, откуда доносился немолчный голос воды. Вверх по металлической лестнице. Через вторую базилику, мимо Меркурия и Аполлона, а затем вверх по последней, каменной, лестнице к свету – и там их ждал маленький магазинчик по продаже открыток и освященных безделушек: вполне обычный и ярко освещенный.
Монах и двое юношей уже закрывали его. Они пристально посмотрели на Гранта и Софи.
– Больше никого, – сказал им Грант. – Мы последние.
Те поклонились.
– Можно не спешить, – успокоил он Софи. – Верхняя базилика открыта до захода солнца.
– Где же остальные?