— Перегнул ты не в кабинете, Дима. А год назад, когда решил, что можешь водить меня за нос, имея жену.
Я наслаждаюсь его реакцией. Тем, как его лицо вытягивается в удивлении, как приподнимаются брови, а образ уверенного в себе самца рушится на глазах. Он ничего не говорит, лишь засовывает руки в карманы, после чего берет себя в руки и меняется на глазах.
— А что ты хотела, Мила? Такие мужчины, как я, не бывают одинокими.
Если я и удивляюсь, то не подаю вида, хотя очень хочу. Швырнуть в него чем-то тяжелым. Я надеялась, что он запоет ту же сказку, что и другие. Скажет, что давно не любит жену, хотя это было бы ложью после того, что я видела, поплачется на судьбу, на то, что я его глоток воздуха. В этом он меня даже удивляет. Говорит правду, пусть и горькую, но я же вижу, какого он мнения о себе, как уверен в том, что так и должно быть. Что он имеет полное право быть женатым и иметь любовницу — и в этом нет ничего зазорного.
— Карина стала моей первой любовью, — вдруг говорит он. — Мы поженились и с тех пор не расставались, но со временем отношения охладели, стало уныло и скучно. Я встретил тебя. Богатую, успешную. Знаешь, каково это — после домохозяйки трахать такую, как ты?
Повисает пауза. Единственное мое желание — чтобы он заткнулся. Прекратил это говорить, потому что моя нервная система не железная, а металлическая статуэтка коня на моем столе так и мозолит мне глаза. Я хочу обхватить ее руками и запустить в Диму.
— Ты вдохнула в меня жизнь, Мила. У нас был отличный секс, и ты не выносила мозги. Не требовала отчетов.
— Как удобно, правда? — не удержалась от язвительного комментария. — Ты поэтому меня с другим мужиком разделил? Потому что у нас отличный секс был?
— Это другое, — уклончиво отвечает он. — Мне захотелось разнообразия, — оправдывается. — У нас ведь тоже со временем стало скучно, поэтому я договорился с…
— Хватит! — обрываю его взмахом руки. — Я не хочу это слушать и думать о том, что ты… что вы…
Я сглатываю подступивший к горлу ком, а когда понимаю, что не могу с ним справиться, быстро встаю и сбегаю в уборную. Мой желудок исторгает съеденную на обед булочку с чаем, и я ненавижу Диму еще и за то, что он не умеет нормально предохраняться. Покидая уборную, я надеюсь, что Диму уже не увижу, но он остается в моем кабинете. Едва я появляюсь, он смотрит на меня без тени сожаления или раскаяния. И ведь прекрасно знает, что по его вине я забеременела.