– Очень много.
– К примеру, как он относится к супружеской измене?
– Вы меня извините, но это мещанские разговоры.
– Понимаете, нам все-таки придется остановиться на данном вопросе… важном для следствия. Как он относился к этому?
– По-моему, широко, по-современному…
– Конкретнее. Говорил ли он вам о том, что подозревает жену? Его реакция на это?
– Нет, он не подозревал ее. Следовательно, какая может быть реакция? Помню, ее уже увезли в район, он сидел на крыльце и выступал: «Зачем она это сделала? Главное – жизнь. Все можно понять и простить. Зачем она это сделала…» Думаю, для него превыше всего было счастье Ани. Ну а если изменила, что ж, жизнь есть жизнь. Валерий, как мне кажется, понимал все это и мог простить. Он, повторяю, был большой души человек. Не копался в мелочах. Не захотел быть агрономом – бросил институт, захотел увидеть свет – пошел простым моряком на корабль, решил написать роман о целине – поехал за тысячи километров. И уж конечно, какая-то там измена его не перевернула бы.
– А роман он написал?
– Сказал, что собирает материал пока… А потом… До этого ли было?
Итак, Залесский тоже без пяти минут агроном. Сведение интересное. Новое. Надо бы ознакомиться с его автобиографией в отделе кадров.
– С Аней они познакомились в институте?
– Да, она училась курсом младше.
– Интересная собой?
– Хорошее славянское лицо, что-то в ней было… Между прочим, у Ципова есть пленка. Можете посмотреть.
– Кто такой Ципов?
– Он сейчас вместо Валерия в клубе. И еще киномеханик. Залесский добился покупки киносъемочного аппарата. Любительского. Полезное дело задумал – кинохронику совхоза. При нем отсняли несколько мероприятий. На одной, кажется, есть Аня…
После допроса Коломойцева я пошел в совхозный клуб.
Там было холодно и сыро. Пахло гуашью. Я прошел через коридор в зрительный зал. Никого. На окнах – темные шторы. Только одно, с поднятой гардиной, пропускало свет.
Грубо зашитый посередине экран, на стенах транспаранты.
Откуда-то доносились приглушенные звуки гитары.
– Кто здесь есть?
Внезапно колыхнулся экран, казавшийся намертво вделанным в стену, и высунулась голова с залихватским огненно-рыжим чубом.
– Мы.
– Кто – мы?
– Ципов. Проходите сюда, если есть дело.
За экраном – стена, за ней – маленькая комнатка, заклеенная афишами кинокартин. Особенно здесь благоволили к Чурсиной…