– Я, должен признаться, выпущен был из Александровского училища в шестнадцатом году, в запасной батальон. Так что в германскую почти не пришлось воевать. Гонял запасных бородачей на плацу. Но зато в Гражданскую повоевал. – И гость осушил рюмку.
Как-то незаметно перешли к воспоминаниям о походах, о марковской дивизии, о начальнике дивизии Блейше, которого доконала не пуля, а тифозная вошь, вспомнили Ростов-на-Дону, Харьков, Киев.
Веко у гостя дергалось, и, видимо, не от вина.
– Это у меня память о контузии под Синельниковой… А в Киеве хорошо пожили. Зимой, в девятнадцатом. Была одна рыженькая из шантана, Зиночка…
– Эге, этак, если перебирать рыженьких да черненьких, мы, пожалуй, с вами, поручик, окажемся свояками… – смеялся Артамонов.
– В общем, пили, ели – веселились, посчитали – прослезились, – мрачно сказал Щелгачев. – А все-таки почему мы не дошли до Москвы?
– Антанта не поддержала, сволочь! – сказал гость.
– Немцев надо было, немцев…
– Видал я их на Украине, тоже, знаете ли, драпали от красных нах фатерланд. Что теперь говорить, надо было делать по-другому, по-умному.
Артамонов и Щелгачев переглянулись.
– А вот вы скажите, поручик, как же вы после всего докатились до «совслужа»? Интересно все-таки…
– Грустная история. Свалил меня в Орле сыпняк, на улице прямо с коня свалился. Приютило меня одно семейство, а то я бы в дороге непременно подох. Месяц провалялся в чулане. Еле поднялся на ноги… В Орле – красные. Наши драпают на юг – не догонишь. Добрался до Москвы. Там родственнички: «Уйди, ради бога. А то нам расстрел». Слава богу, приютила одна добрая душа, в Кунцеве. Помог еще один человечек: дал совет – поступай на службу, устрою, состряпал документы. И вот второй год служу экономистом, даже за границу послали… Вот она, жизнь…
Хозяин и Щелгачев переглянулись.
– Слушайте, вы, Колесников, или как тебя… Давай начистоту. Ты не в Москве, а в Ревеле. Понимаешь? – И Щелгачев опустил руку в карман.
– Ну, ладно, господа… – И Колесников отчетливо произнес: – «Санкт-Петербургский столичный ломбард, квитанция шестнадцать тысяч четыреста шестьдесят семь…»
– Покажите!.. – задыхаясь, сказал Артамонов.
Колесников достал из бумажника квитанцию и положил на стол. Артамонов сверил номер квитанции по своей записной книжке и с облегчением вздохнул: