Сначала показалось, что хижина
построена из веток, но оказалось, это кости, обтянутые кожей.
Небольшой вигвам, в котором этот демон навряд ли поместится в
полный рост. Зачем он ему вообще, если целиком не влезет?
Рядом из натыканных костей подобие
оградки. За ней грядки с растениями, похожими на бордовую цветную
капусту около метра высотой – у основания настоящие лопухи, к верху
листья уменьшались, и венчало всё ярко-красное, даже чуть
светящееся, соцветие.
Я остановился, поражённый. Как-то не
вязалось у меня всё это с представлениями о демонах. Живёт тут в
одиночестве, будто отшельник.
Впрочем, Белиар же говорил о каком-то
отмороженном загонщике, который тут уже две тысячи лет…
– Значит, так Беляш говорил? – рыкнул
Дагон, – Ничего, встречу, рога-то пообломаю.
– Боюсь, это невозможно, – тяжко
сказал я, – Вполне может быть, что он…
Демон захохотал:
– Ты, червь, думаешь, что этого
бабника можно убить?! Если бы это было так просто, я бы давно это
сделал.
Я смотрел на него исподлобья, и мне
очень хотелось поверить в эти слова.
«Знаешь, впервые я переживаю за
жизнь демона».
– Так ли уж и впервые, Плётка?
Хали прошипела в ответ что-то
неразборчивое.
Наконец, долгий поход закончился, и
теперь мы стояли перед шалашом этого Дагона – самое время выяснить,
что ему от меня надо. И как вообще оказалось, что демон спокойно
себе живёт в Инфериоре.
– О, у меня с Инфериором свои
отношения, – демон вдруг уселся прямо на землю, облокотился об
оградку, отчего та жалобно скрипнула, – Белиар знает это, он ко мне
давно клинья подбивает.
– Что он от тебя хотел?
– Дьяволом он стать хочет, ясное
дело. Ищет союзников. Нет, этот Беляш очень умён, но ум – вещь
опасная. Я лучше побуду отмороженным психом.
И он постучал когтем себе по
рогу.
– Времена нынче в Тенебре такие, что
свою силу не стоит никому показывать. Загонщика, который две тысячи
лет дует в задницу Отцу Апепов, никто всерьёз не воспримет, чтобы
убивать.
– Ты про вашего дьявола?
Демон кивнул:
– Не всё с ним чисто. Со времён той
войны больше дьяволов не появлялось, а верховные демоны помирают,
не достигая настоящего величия.
Я вспомнил про Эзекаила,
Аваддона…
И от всех этих мыслей Дагон
ошарашенно округлил глаза, переваривая полученную информацию:
– Вот же дерьмо… поднёбное!
Демон ошарашенно молчал, и я, постояв
некоторое время, уселся рядом. Тут же протянул руку через оградку,
желая коснуться листа капусты.