- Мама, придумает, что ни будь, - отмахиваюсь я и попрощавшись
ухожу.
Наконец появляются первые дома, моего двенадцатого квартала. У
ворот замечаю сестру, играющую с подружкой. Сестра, младше меня на
три года и у нас довольно натянутые отношения, сохранившиеся в
таком виде даже когда мы повзрослели. Заметив меня, она поднимается
и немного свысока сообщает, что мама уже давно приготовила для меня
ремень и с нетерпением ждет, когда же я соизволю прийти домой.
Улыбнувшись ей, ничего не говорю и открыв калитку ведущую в наш
двор, захожу домой.
- Почему так долго, Тема? – Раздается строгий голос мамы, едва я
переступаю порог.
- Мам, я обгорел немного, ты не посмотришь? – виновато говорю
ей, не отвечая на вопрос.
Все претензии тут же забываются, едва я стягиваю с себя рубашку.
Меня тут же загоняют в душ, где я немного нарочито постанывая,
обмываюсь теплой водой, и вытеревшись предстаю перед мамой. Тут же
появляются какие-то мази, меня укладывают на кровать и начинают
втирать их, заодно читая нравоучения. Я скромно соглашаюсь со всеми
ее доводами, и обещаю в следующий раз вести себя более
осмотрительно. После того, как обработка солнечных ожогов
завершена, порываюсь встать, но получаю строгий наказ оставаться в
постели минимум полчаса, пока мазь не впитается. Притворно вздыхаю
и тянусь за книжкой, лежащей возле кровати на стуле. Устроившись
поудобнее открываю ее с первой страницы, хотя закладка лежит где-то
посередине книги, и начинаю читать, давно забытого Стендаля
«Красное и Черное». Мама, увидев, что я покорно воспринял ее
приказ, поднимается и тихонько выходит из комнаты. Примерно через
полчаса, вновь слышу ее голос, а до меня сквозь приоткрытую дверь
доносится умопомрачительный запах, моих любимых пирожков с
картошкой, которые нажарила мама. Тут же вскакиваю, и сделав
несколько шагов влетаю в столовую. На круглом, несколько
старомодном столе, доставшимся нам еще от бабушки, застелена
разноцветная клеенка, а посередине стола на широком блюде высится
целая гора еще горячих, только со сковороды, жаренных пирожков.
Напротив, моего стула стоит высокая фарфоровая кружка, в которой
налит чай с молоком и сахаром, все именно так, как я люблю. Чуть
поодаль от меня расположилась сестра, привередливо выковыривая из
пирожка кусочки теста, картошку она не любит, а рядом с нею мама. С
аппетитом, я поедаю с десяток пирожков, и уже собираюсь встать, как
в столовую входит отец, пришедший с работы. Выглядит он несколько
угрюмо, впрочем, это обычное его состояние, особенно в день
зарплаты. Мама, тут же вскакивает, и уступает ему место, достав из
шкафчика тарелку пирожков с капустой. Кроме него никто из нас такие
не ест, поэтому она всегда жарит ему отдельно. Присев к столу,
мама, дождавшись, когда он съест пару пирожков, осторожно заводит
разговор о том, что лето заканчивается и нужно отправлять детей в
школу. После чего интересуется получил ли он зарплату и сколько
дали на этот раз. Невольно подключаюсь к его мыслям.