Тот, все время монолога Мерино сидел молча, ничем не проявляя
эмоций. Молчал он и пару минут после его завершения.
— Да-а… — протянул Бенедикт, наконец. — Вот так живешь себе,
живешь, и думаешь, что все знаешь о человеке. А до дела доходит и,
оказывается, что ничего-то тебе не известно… И давно ты все это в
голове носишь?
Трактирщик усмехнулся.
— Да считай с того дня, как кавальер ди Одатэре меня носом в
навоз макнул.
— Красиво он все устроил. — согласился да Гора. Всю эту историю
с финальным хвастовством карфенакского шпиона, он уже слышал. — И
вы с нашим убивцем решили помочь воспитаннику?
Мерино неопределенно пожал плечами. Мол, ну как — решили? Были
мысли, да, но ничего определенного.
— Не знал, как к тебе с этим вопросом подойти, Бенито, —
проговорил он, разводя руками. — С одной стороны, ведь и помощь
наша тебе не лишней будет, а с другой — не почувствуешь ли ты себя
обиженным такой опекой?
Бенедикт откинул голову назад и совершенно по простолюдински
расхохотался. Громкий и заразительный его смех метался под тяжелыми
каменными сводами кабинета разбуженным нетопырем, отражался от стен
и заставлял подрагивать узкое застекленное окно-бойницу. Мерино, в
первый миг, удивился такой реакции, а затем и сам стал понемногу
посмеиваться, не вполне еще понимая, над чем именно хохочет
кансильер коронного сыска.
— Ты меня убил прямо! — заявил барон, утирая извлеченным из
рукава шелковым платком, слезы в уголках глаз. — Демоны, Праведник!
Ты знаешь, какая твоя самая большая проблема? Ты слишком много
думаешь! За себя и за своего собеседника сразу! Обидеть, Единый
свидетель! Да как ты можешь меня обидеть, старый ты дурак! У меня
ведь, кроме вас с Бельком, никого ближе-то и нет!
Изрядно смущенный словами Бенедикта, Мерино нарочито резко
спросил:
— Так что ты думаешь по нашей идее?
Молодой человек тоже сразу посерьезнел, моментально превращаясь
в вельможу.
— Идея прекрасная, друг мой. Я и сам думал об этом. Драть! Ты
ведь даже представить не можешь, как мне нужны люди вроде вас с
Бельком! Как воздух!
— Но?.. — с усмешкой перебил воспитанника Мерино. — Я отчетливо
слышу непроизнесенное “но”.
— Верно. “Но” — есть. Идея практически не реализуема. И дело
даже не в сословных ограничениях, нет! Дело прежде всего в тебе!
Чтобы вернуться в Игру, я имею ввиду полноценное возвращение, а не
твою эпизодическую помощь мне и связи с городским дном, тебе
придётся отказаться от остерии. И ты это прекрасно понимаешь. А ты
ведь не откажешься, согласись? Ну а я о таком и просить никогда не
буду.