«Мажьте этой мазью, дорогой мой Мерино!» — говорил он, выставляя
на стол склянку с темной жидкостью, пахнущей как издохшая лошадь. —
«Будет полегче».
«Полегче, Титус?» — негодовал тогда владелец остерии «Старый
конь». — «Но я не хочу «полегче»! Я хочу, чтобы вы это
вылечили!»
«Мой дорогой друг!» — отвечал ему эскулап. — «Если бы это было
возможно! Современная медицина, безусловно, достигла очень многого,
взять хотя бы эксперименты магусов из келлиарской Академии.
Настоящий прорыв в области ампутации конечностей и лечения ран,
зараженных гниением! А искусственная механическая рука, которую, по
слухам, поставили королю Тайлти Гетцу фон Вольфсбургу? Доводилось
ли нашим предкам слышать о таких чудесах?
Мерино на эмоциях едва не высказал доктору о том, что келиарские
магусы не имеют ни малейшего отношения к протезу Гетца фон
Вольфсбурга, и, более того, ничего механического[8] в этой руке
нет, но вовремя сумел себя остановить.
“К величайшему моему сожалению, — продолжал Тирсон. — “Еще
множество тайн человеческого тела недоступны пониманию сегодняшних
ученых. Увы, медицина в вашем случае бессильна — последствия вашей
бурной молодости и пренебрежения к своему здоровью не оставляют
надежд на полное излечение. Лишь на облегчения болей!»
Бельк выразился короче: «Стареешь, Праведник!»
И дернул уголком рта в ухмылке. Друг называется!
А Мерино, неожиданно для себя, захандрил. Пару лет назад он бы
сам позубоскалил на тему старости вместе со своим другом, он вообще
к процессу старения относился спокойно и созерцательно. Да, во
многом это было чистой воды позерством — ну какая, прости
Создатель, старость в неполные сорок лет? Это зрелость, расцвет
сил. И мудрость, если от рождения Единый да родители наградили хоть
какими-то мозгами.
Но теперь словно что-то изменилось. Пришло иное понимание
времени: как быстро оно несется и как немного, в сущности, его
осталось впереди. В лучшем случае столько же, сколько прожито, но
это уже больше из разряда чудес. Скорее всего — вполовину меньше. И
это в тот момент, когда он только во всем разобрался, научился
мириться со своими и чужими недостатками! Да он в сущности
только-то и начал жить! Еще и Карла появилась… Эх!..
Трактирщик выровнял последнюю бутыль, прошел к входной двери
остерии и оттуда оглядел получившую композицию.