— Но кто-то может под него рядиться! — в свою очередь, высказал
догадку Мерино. И тут же сам ее опроверг: — Хотя нет. Смысл? Или
под Лунного волка или под берсерка.
— А может он и не рядиться ни под кого? — дополнил мысль
Праведника Ипий. — Может, просто прахта у него имеется… ну скажем,
как трофей с войны?
— Может. — Мерино кивнул. — Но это нам ничего не дает.
— Ну почему же! — вскинулся Роберто. — Это может означать, что
он бывший солдат!..
— Или офицер в отставке. — сморщился Ипий. — Или действующий.
Или наемник. Или вовсе — дворянин, у которого эта прахта от деда
еще в чулане валялась. Мерино прав — это нам ничего не дает. Такая
дубинка, если эта вообще дубинка, может быть у любого жителя этого
города, учитывая сколько раз фреи воевали с северянами
Норталэнтэ!
— Ну тогда… — начал молодой инквизитор и сбился. Добавил после
паузы с грустной гримасой: — Тогда у нас опять ничего нет!
Мерино усмехнулся, явно, по мнению Белька, вспомнив свою
молодость, службу в Тайной страже и привычку делать
скоропалительные выводы. Которую жизнь из него безжалостно
выбила.
— Ну отчего же! — улыбаясь одними глазами, сказал он. — Фактов и
догадок, пусть и разрозненных, у нас много. Например, мы
предполагаем, что наш Лунный волк убивает женщин в одном месте, а
тела оставляет на видном месте, но в другом. Что может быть
объяснено только одним — у него есть транспорт, пусть мы и не знаем
телега это или карета, как считает Ипий. Я бы к этому еще добавил,
что место, где он убивает и разделывает женщин, у него одно и то же
— что-то вроде его логова. Поскольку невозможно постоянно менять
место убийства и ни разу не привлечь к этому внимания.
— Старое кладбище. — подал голос Бельк. — Дворянский склеп.
— Да, возможно. — согласился Мерино и тут же опроверг себя. — А
еще это могут быть старые доки, любая халупа за стенами или
заброшенный особняк, которых в городе полно. Другими словами ,
найти его логово будет очень сложно.
— Еще нам известно, что он пользовался этой… прахтой. — заметил
Роберто.
— Верно. — кивнул Праведник. — Это, в свою очередь, значит, что
он специально маскируется под зверя, чтобы запугать людей. Или
воображает себя зверем. Еще мы можем с высокой степенью уверенности
сказать, что убийца — мужчина и что он…
Бельк, слушая рассуждения друга, внутренне ухмыльнулся. Мерино
зацепился за дело. Это его “мы” и “нам” говорило только об одном —
расследование убийств его заинтересовало настолько, что он готов в
него включиться. Даже больше — уже включился. А значит — доведет до
конца. Потому что бывших “гончих” не бывает. А гончая, если уж
сожмет челюсти на загривке зверя, не отпустит. Даже если умрет.