Это я сделал с ней? Я был так зол в клубе, так полон ярости, что забыл. Я помню, как оттолкнул ее... она упала на пол. Потом Рустам забрал ее. Случилось что-то еще?
Мой желудок опускается, когда приходит осознание. Я делал это с ней. Нет никаких сомнений. Даже если я не бил ее по лицу или намеренно не бросал на землю, это все равно моя вина. Я несу за нее ответственность. Я привел ее туда. Я приказал Рустаму забрать ее.
Внезапно мне хочется смеяться. Я убивал женщин, которые наверняка были матерями, дочерьми, тетями, неважно. Я обрывал их жизни, но от одной мысли о том, чтобы причинить боль Еве, я опускаюсь на колени.
На верхней губе у нее рана, и я знаю, что если я посмотрю на другие части ее тела, то увижу еще больше синяков.
Схватившись за волосы, я отвожу взгляд. Я чувствую как противоречия разрывают меня. Никогда в жизни я не испытывал таких противоречивых чувств. Я всегда знаю, что делать. У меня никогда не возникает сомнений, заслуживает ли кто-то смерти, заслуживает ли кто-то боли.
Хныканье срывается с ее губ, и я снова обращаю внимание на нее. Прежде чем я успеваю остановить себя, я нежно прислоняю руку к ее щеке. Она не просыпается, но откликается на мои прикосновения во сне. Она не стала бы этого делать, если бы проснулась. Она бы отвернулась от меня.
Долгие годы я никому не позволял приблизиться к себе. Никому. Никому, кроме моей матери. Ее потеря стала последней чертой; она закрыла дверь в мое сердце.
Но она должна заплатить за то, что сделала. Заставив себя отвести взгляд от ее ангельского лица, я встаю. Она должна заплатить. Она должна подчиниться, чтобы выжить в моем мире.
Повернувшись, я выхожу, закрываю дверь и запираю ее на замок. Когда я поднимаюсь вверх по лестнице, меня встречает Ваня.
— Дяде Коле позвони, пусть придет и осмотрит ее утром, — говорю я, прежде чем он успевает вставить хоть слово.
— Я уже позвонил. Именно это и собирался тебе сказать, — объясняет Ванёк. — Пока ты разбирался с последствиями в клубе, Рустам набрал мне. Ева пыталась сбежать от него. Она выбежала на улицу, и ему пришлось повалить ее на землю. Она ударилась головой и после этого была в невменяемом состоянии. Николай Федорович, осмотрел ее и убедился, что нет сотрясения.
— Спасибо...
Слово, которое я редко использую, но сейчас я чувствую благодарность.