Алихан
Прошли почти сутки с тех пор, как я проведал Еву. Я заставляю себя заниматься делами, но это не приносит мне никакого отвлечения. Прошлой ночью я почти не спал, борясь с собой, чтобы не спуститься вниз и не забрать ее. Я хотел, чтобы она спала в моей постели... где ей и место.
— Она требует, чтобы мы ее отпустили, — объясняет Ваня, входя в мой кабинет.
Я же не поднимаю глаз от своего компьютера.
— Не удивительно.
Последние несколько часов она только и делает, что требует освободить ее, что дает мне понять, что она так ничего и не поняла. Возможно, она думала, что ей сойдет с рук то, что она сделала, но мне кажется, пришло время преподать ей урок.
— Она кричит и плачет каждый раз, когда я спускаюсь туда.
В его словах есть какая-то грусть, и когда я наконец поднимаю глаза, то вижу что он выглядит подавлено.
— Когда у тебя появилось сердце? — шучу я.
Это на него не похоже. Ванек один из самых безжалостных людей. Именно поэтому он все еще здесь, со мной. В этом бизнесе нельзя быть милосердным.
— Хорош тебе какое сердце. Просто у меня нет иммунитета к мольбам красивых девушек.
Улыбка, которой он мне улыбается, заставляет ярость, сидящую глубоко внутри меня вырваться на поверхность. Неужели он тоже хочет ее? Она моя, и я без проблем поставлю его на место.
— С каких это пор тебя начало привлекать мое?
Я требую ответа. Мы не покинем кабинет, пока я его не получу.
— Нет, я не имел в виду...
— Хорошо. Она больше не твоя забота. Я спущусь туда через несколько минут и подумаю что с ней делать.
Пора бы уже разобраться с ней, получить с нее оплату, а так же нужно связаться с Костенко и спросить его, не узнал ли он что-нибудь о моей матери.
Я захлопываю ноутбук и выхожу из кабинета. Я слышу ее крики, когда приближаюсь к подвалу. Если она не хочет быть наказанной, почему, черт возьми, она ведет себя так? Она что не знает, что я могу наказать ее еще сильнее?
Я вставляю ключ в замок и распахиваю дверь. Я смотрю на нее, и крики тут же прекращаются.
— Я услышал твои крики, и мой член решил, что я должен спустится и успокоить тебя, — объявляю ей, ухмыляясь.
Я делаю шаг ближе и смотрю, как она отступает к дальней стене камеры, как будто ее отталкивает мое присутствие. Она боится меня, как и должно быть.