Это напомнило мне о выданном плане
занятий, и я решил последовать примеру Мионы. Однако только успел
достать свой талмуд с упражнениями, как открылась дверь в купе.
— Ой, у вас тут свободно? А то в
вагоне мест нет, – проговорил скороговоркой рыжий мальчик с чумазым
носом, уже сидя на одном из кресел. – Я Рон Уизли. И хочу поступить
на Гриффиндор. А чем это вы занимаетесь?
Кого-то мне напомнило подобное
непосредственное и нагловатое поведение… Гермиона, видимо, тоже
вспомнила нечто подобное в нашем недавнем прошлом, потому как
посмотрела на меня смущённо-извиняющимся взглядом, но почти сразу
отвела глаза в сторону. В результате, рыжему гостю досталось всё её
внимание.
— Меня зовут Гермиона Грейнджер. А
почему именно Гриффиндор?
— Так не в Слизерин же идти? Там
учатся одни тёмные маги и последователи Того-кого-нельзя-называть.
Можно ещё в Равенкло, только вряд ли я туда попаду – вся наша семья
учится в Гриффиндоре. Есть ещё Хаффлпафф, но туда идут одни
неудачники…
Далее же Рон переключился на рассказ
о себе и то, кем он обязательно станет в будущем. И где-то на
ордене Мерлина первой степени я потерял нить его повествования
окончательно. Поток красноречия не смогли прервать даже двое его
братьев-близнецов, заскочивших сообщить про провоз паука в соседнем
вагоне, и убежавшим растрезвонивать про меня остальным. Однако,
если на Гриффиндоре окажется хотя бы ещё один такой кадр, то я
точно туда ни ногой. Герми явно была со мной солидарна, так как
демонстрировала быстро прогрессирующее косоглазие, зарабатываемое в
попытке смотреть как на собеседника, так и в пособие на столе. Но
от разминки пальцев пока ещё воздерживалась из-за остатков
вежливости.
На мои же попытки хоть как-то
прервать этот поток самопрославления, Рон никак не реагировал. Нет,
ну не пинать же его ногами? Хотя, чем дальше, тем меньше сомнений у
меня оставалось. К счастью Рона, он был прерван открывшейся
дверью.
— Говорят, в этом купе едет
знаменитый Гарри Поттер? – к нам зашёл блондин с зализанной
причёской в сопровождении ещё двух парней. И если манерность
блондинистого аристократа с блестящей от геля шевелюрой, в
комплекте с надменным растягиванием слов, хоть как-то намекала на
аристократичность манер, то его сопровождающие, либо переступающие
с ноги на ногу, либо ковыряющиеся в носу, больше, чем на громил
глубоко заднего плана, не тянули.