Вернувшись домой, я первым делом загнал мотороллер в гараж, и
прямо оттуда большую часть покупок отправил на свою базу, кое-что
разумеется оставив дома. Если ничего не произойдет из того, что я
ожидаю, вернуть все назад будет несложно, если же нет, то брать
некоторые вещи оттуда, будет гораздо легче и безопаснее для
меня.
На следующий день мама была дома, и я сразу же попробовал
повторить недавно неудавшийся разговор, присоединив к нему то
заметку, недавно прочитанную в газете. Маму это не убедило, и она
просто пропустила мои сомнения мимо себя, как оказалось чуть позже
она сильно ошибалась.
В этот же день меня забрал приехавший наряд милиции. Правда в
этот раз мне и присутствующей при этом маме сразу же объявили
причину задержания. К статьям, озвученным ранее добавились
действия, приведшие к смерти больного.
Мама, разумеется была очень расстроена, пришлось даже вызывать
скорую помощь и дожидаться ее приезда. Благо, что приехавший наряд
милиции вошел в ее положение и меня забрали лишь после того, как
оказали ей помощь. Некоторые отличия были и в дальнейших действиях.
В этот раз меня сразу же отвезли в следственный изолятор, минуя
камеру предварительного заключения. В остальном же все было, как и
в первый раз.
Меня поселили в почти такую же камеру, как и прошлый раз, только
расположенную в другом корпусе. Тут же по канатным дорогам побежали
малявы обо мне и через несколько минут я уже был за своего здесь.
Сразу же нашлись люди, знавшие меня по прошлой отсидке, оказывается
тот же Левик и Санек из триста шестой хаты еще находились здесь и
мне передавались приветы и «поздравления». Радости разумеется
большой не было, но и больших проблем тоже не предвиделось. Здесь
меня уже считали за своего. Тут же была выделена шконка поудобнее,
пошли разговоры, поиски общих знакомых. Все же мы жили в одном,
пусть и большом городе и поэтому такие вскоре отыскались.
На вопрос, что же все-таки произошло, ответил, что вначале вроде
бы оправдали, потому и выпустили, а сейчас клиент умер, потому я
снова здесь. Но судя по статье грозит до трех лет, хотя кто его
знает, могут приписать что-то еще из-за смерти больного. В общем
пока ждем, что произойдет дальше.
Здесь в четыреста семнадцатой камере, в отличие от прошлой в
качестве смотрящего за порядком жил взрослый зек из местной
обслуги. Как сказали пацаны, такое иногда случается. С одной
стороны, это явный стукачок и поэтому лишнего в его присутствии
говорить не следует, с другой он все же взрослый, значит и меньше
проблем с тем же куревом или чаем, что тоже дает какой-то плюс,
потому как у малолеток эти вещи отбирают при шмоне. Что же касается
остальных, обычных для камеры развлечений, то наш «пахан» относился
к ним с полным безразличием. По словам его самого, сидеть ему
оставалось не больше полугода, потому он и согласился на такую
своего рода «должность», в надежде тихо добрать оставшийся срок и
свалить отсюда на волю. Его шконка располагалась в самом углу, и
была огорожена от остальных коек несколькими простынями,
развешанными по периметру, создавая небольшое уединенное
пространство. При моем появлении он лишь высунул оттуда свой нос,
заученно произнес несколько фраз касающихся порядка в камере и
вновь скрылся с глаз. Больше до самого ужина, мы его не видели.