– Отряд своих не бросает!
Вот и сейчас, почти не разбирая
дороги и хватаясь руками за бока повозок он упорно шёл к цели. Мозг
был просто не готов к такому количеству информации и Гаррета
ощутимо штормило.
– Человек-летучая мышь, блин, –
скривился парень, – нет, на сегодня больше никаких заклинаний.
Тем не менее ему всё же удалось
различить целый набор отдающих похожей гнильцой ответов, пришедших
из центра площади, где, стоя на сцене, вещал монах.
Направившись туда он разглядел в
окружении горожан Томми, который завороженно слушал мужчину, слегка
приоткрыв рот. Ощущения после такой атаки на мозг возвращались
очень нехотя, но даже этого хватило Гаррету, чтобы ощутить в аурах
постороннее воздействие, отдающее чем-то неприятным.
– Покайтесь и вам воздастся! –
призывно обращался священник, обводя собравшихся слушателей
крючковатым пальцем. – Этот город погряз во грехе! Мы все
грешны…
«Руки ладонями прижимаются к сердцу»
– успел отметить маг, – «показывает себя частью, добивается
доверия. А хорошо они, однако, умеют управлять толпой! Молодцы
церковники!»
– … но найдётся спасение! – продолжал
мужчина.
«Ещё бы! Забираю констебля, и пора
уже ехать.» – Гаррет почувствовал, как на него постепенно
наваливается тяжесть, а голова так и хочет развернуться к
проповеднику.
– Отриньте ложных богов, что очерняют
ваши души и обратитесь к свету Истинной веры!
«Истинной веры?» – задумался маг,
отмечая детали – «А ведь он действительно не похож на священников
Святой Пенты.»
Руки худые, не похожие на сосиски
одетых в обрамлённые золотом рясы и отъевшихся священников. Да и
нечасто их в последнее время можно было встретить на таких вот
площадях, ведущими проповеди. Привыкли к тому, что люди сами
приходят в храмы. Так сказать, не вера для народа, а народ для неё.
Хлеб ещё раздают временами, но опять же для этого нужно прийти к
одному из храмов Пятерых. Не охота им выбираться на улицу из
отапливаемых келий.
«И одежда тоже простая, без
излишеств.»
– Отриньте магию и гоните прочь, ибо
она – есть грех величайший и корень всех бед!
«А вот это действительно что-то
новенькое!» – удивился Гаррет, – «За такие слова можно и под
разбирательство Академии попасть. И как вещает, а? С огнём в
глазах! Стоп, что?»
На мгновение Гаррету действительно
почудилось, что от серо-стальных глаз монаха исходит белое сияние,
и превращаясь в незаметную дымку окутывает толпу перед сценой. Того
же оттенка тонкие нити тянулись и к самому Гаррету. Странный тип.
Опасный.