А ты, Гревочка, силён! Это надо
было додуматься: по Летучему голландцу – и бомбой! Кто другой
рассказал бы – нипочём бы не поверил. Это ж какая байка теперь
будет!..
А что мне было делать – фигу
ему скрутить? – огрызнулся барон. И вообще, Ты уверен, что нам это
всё не примерещилось? Я вот – не очень.
- А что ж мы, по-твоему,
видели? – изумился Остелецкий. – Вроде, ты адмиральским чайком не
баловался, да и я тоже…
- А пёс его знает! Может, и
ничего. Мираж, видение – знаешь, как в пустыне?
Остелецкий
сощурился.
- Ты что-нибудь слышал о
миражах, которые тают от фугасной бомбы?
- Бомба тут ни при чём.
Припоминаешь, как на парусном флоте спасались в открытом море от
смерчей? Заряжали пушки холостыми, и давали залп! Смерч – это
особым образом закрученная ветряная воронка, вот толчок воздуха при
выстреле её и разрушал. А ежели мираж имеет схожее происхождение?
Знаешь, как изображение в камере обскура – только не на стене в
тёмной комнате, а скажем, на сгустившемся воздухе? Наука умеет
много гитик, как говорят в нашем благословенном
отечестве…
Остелецкий посмотрел на друга с
изумлением.
- Не думал пойти в
естествоиспытатели, Гревочка? Нет, я серьёзно – мысль-то
недурна…
- Смейся-смейся… – огрызнулся
барон. – Не знаю, как ты, а меня после такого пердимонокля так и
тянет освятить судно. В Чили, кажется, католическая вера? Найдём
монаха…
- А что, лишним не будет. –
серьёзно ответил Остелецкий. Да и баронесса, думаю,
одобрит.
- Вот только Камилле не вздумай
рассказать! – встревожился Греве. - Незадолго до свадьбы мы были в
Вене, и чёрт меня дёрнул сводить её в Придворный оперный театр, где
давали «Летучего Голландца». Не дай Бог, теперь узнает про сие
происшествие, непременно потребует поворачивать назад. А характер у
неё - сам знаешь.
- Да вы, барон, как я погляжу,
ещё и романтик! – ухмыльнулся Остелецкий. – Вагнера, вот, слушаете…
Что до вашей супруги – то она всё равно узнает. Судно небольшое,
такое происшествие не скроешь. Вы скажите, что наш призрак как раз
и направлялся на ост, откуда мы с вами явились! Вряд ли баронесса
захочет за ним последовать. Я вот о чём думаю…
Он потеребил
подбородок.
- Воля ваша, а эта встреча не к
добру. Может, зря мы сюда сунулись?
- Так ведь ты же сам настаивал!
– опешил барон. До сих пор он не замечал за другом склонности к
суевериям. - Я-то, как и Девилль, тоже хотел идти Магеллановым
проливом…