- Странно, - протянула она, уставившись на свою руку с
зажигалкой, которую я решительно отвела вниз, - раньше ты никогда
не отказывалась…
Шумно выдохнула, собираясь сказать что-то резкое, когда перед
глазами всплыла очередная картинка. Это была моя кухня – я
совершенно точно узнала свой светлый кухонный гарнитур и
столешницу, сделанную под мрамор. Мы сидели за столом, где
располагалась бутылка с недопитой жидкостью вишневого цвета, пара
бокалов, кое-какая закуска и она! Пепельница! Я как во сне,
отчетливо видела, как Лариса, сидя напротив, громко смеется,
затягиваясь и выпуская облачко вонючего дыма в потолок. Прямо в
неимоверной красоты люстру в виде зеленого побега с листьями и
бутонами. И мне это совершенно точно не нравилось, уверена! Вот
только я просто молча терпела, не решаясь возразить
подруге…Почему?
Додумать мне не дали. Лариса, не оценив мой порыв к здоровому
образу жизни, обиженно встала и смахнула все в сумочку, закидывая
тонкий ремешок на плечо.
- Не знала, что ты можешь быть такой занудой, - недовольно
кинула, отворачиваясь, - я-то думала, что ты будешь рада меня
видеть.
- Ларис, я… - начала машинально, испытав острое чувство вины.
Привычное чувство вины…Откуда оно? Ведь я не виновата? Или
виновата? Моя рациональная часть злобно ощерилась на непонятный
эмоциональный всплеск, рождая отвратительное ощущение
двойственности.
- Все, я и так засиделась, - подруга небрежно бросила на
тумбочку большую плитку молочного шоколада и зацокала каблуками по
направлению к выходу, бросив напоследок через плечо, - надеюсь, в
следующий раз у тебя будет хорошее настроение!
Я несколько минут сидела и ошалело пялилась на дверь, которую
Лариса не закрыла за собой. Все это напоминало какой-то плохо
срежиссированный фильм, где я играла главную роль, оказавшись в
мире сюрреализма. Вот только это было наяву.
И как во всем этом не сойти с ума, я пока не понимала…
- Давай, Аня, давай! Не ленись! Я знаю, что ты можешь еще! –
по-военному четкий голос моего инструктора по лечебной физкультуре
разносился по небольшому залу для занятий, заполняя его с верхом.
Эта немолодая уже женщина, казалось, состояла из титанового
стрежня, окутанного броней из упорства и целеустремленности. Для
нее не существовало слова «нет», только разнилось количество
времени, необходимого для достижения того или иного результата. Все
попытки пофилонить или утопиться в жалости к себе жестко
пресекались на корню, заменяясь дисциплиной.