Нет, она не была жестокой или грубой. Я нередко видела, как она
подолгу беседовала с некоторыми больными, гладила их по рукам и
неподдельно переживала за каждого. Но при этом, как только
начинались занятия, она тут же требовала эффективной работы, как от
себя, так и от пациентов. И, надо отдать ей должное, это давало
отличные результаты.
- Аня! – раздалось над ухом, от чего я едва не подпрыгнула, -
где ты сегодня витаешь? Выше!
Я лежала на полу на мягком пенопластовом коврике и поочередно
поднимала вверх ноги. У меня уже получалось довольно неплохо,
градусов на сорок, вот только усталость уже давала о себе
знать.
Вчера мы с Ириной Владимировной, так звали моего инструктора,
договорились, что с сегодняшнего дня начнем вставать на ноги, и
теперь предвкушение заметно мешало мне сосредоточиться. Ведь чем
раньше я начну ходить, тем быстрее меня выпишут, а больница надоела
уже до чертиков. Сегодня был восьмой день моего «вменяемого»
нахождения здесь и я мучительно хотела поплескаться в своей
собственной ванне с ароматной пеной, и отоспаться в своей удобной
мягкой постели на родной подушке. От этой мысли противно заныла
шея, заставляя чуть покачать головой.
- Аня!!!
Вот черт!
Я виновато закусила губу и торопливо махнула ногой, в результате
чего поставила ее почти вертикально, сильно удивившись сама и
поразив инструктора.
- Вот видишь, можешь, если не отвлекаешься, - удовлетворенно
заметила она, жестом подзывая маму, которая сидела около двери на
стуле и наблюдала за моими потугами, - сама же хочешь сбежать
отсюда поскорее. Все в твоих руках. И ногах тоже.
В четыре руки они помогли мне усесться в коляску и подкатили к
стене, где на уровне бедра стоящего человека были прикручены
поручни. Я даже дыхание затаила, а в ладонях появился зуд. Вот он
этот долгожданный момент!
Нетерпеливо кивая на даваемые мне инструкции, я не могла
оторвать глаз от блестящих металлических труб. Они манили меня,
подобно блеску драгоценных камней, обещая долгожданную свободу. А
уж когда встала, опираясь на них и руки мамы, ощутила такую эйфорию
внутри, что едва не расплакалась. Хоть ноги и дрожали от слабости,
норовя разъехаться в стороны в любой момент, а простояла я всего
секунд пятнадцать, это был прорыв. Возвращение домой теперь
отчетливо замаячило на горизонте.