— Гордишься тем, что сломал меня? — сквозь слёзы шёпотом.
— Сломал? — презрительная, жёсткая усмешка. — Я ещё даже не начал, Мирослава.
Кончиками пальцев он обвёл овал моего лица, тыльной стороной ладони вытер слезинку со скулы.
Меня знобило, хотя в номере было тепло. Он убрал мне за ухо волосы, положил руку на спину и медленно провёл снизу-вверх. Расстояния между нами не стало совсем, едва он легонько надавил. Я коснулась его груди ладонью, почувствовала шелковистые колечки волос и сжала руку в кулак напуганная тем, как стукнулось моё сердце о рёбра.
Позвонок за позвонком Яков добрался до застёжки на бюстгальтере, но не тронул её. Ещё выше — до шеи. Медленно очерчивал, второй рукой придерживая мою голову. Я втянула живот. Под полотенцем он был уже твёрдым.
— Ты научишься слушаться, — склонился ко мне. Сжал волосы и задрал мою голову, вжимая в себя сильнее.
— Нет, — вопреки здравому смыслу ответила я, хотя голос всё ещё подрагивал.
— Научишься, — только что мягкие касания к спине стали грубее. Серебряков прищурился. — У тебя нет выбора.
Я опять хотела возразить, но только приоткрыла рот, он накрыл губы своими. Впился жёстко, подчиняя.
— М-м-м, — попыталась отвернуться, упёрлась ему в грудь.
Но он смял моё сопротивление, как клочок бумаги. Крепко держа за волосы, проник языком ещё глубже. Член его стал ещё твёрже, и я, сама того не желая, ощутила тепло внутри. Тело отзывалось на него, тогда как раздавленное сознание отчаянно протестовало. Ногтями я прошлась по его коже, ещё раз попыталась оттолкнуть.
— Трахнул бы тебя прямо сейчас, — прохрипел, проникнув под трусики. Сжал ягодицу, — но на это нет времени.
Дыханием по губам. И опять его язык оказался у меня во рту. Он изучал меня, брал так, как будто это и был секс. Мышцы его стали каменными, живот напрягся.
Я чувствовала его, как саму себя. Бугор под полотенцем пугал, только именно сейчас страшно мне не было. Почти не было…
Яков укусил меня за губу. Тронул языком и прошёлся поцелуями до уха. Погладил затылок. Шумно дыша, он выпустил меня, оттолкнул и чертыхнулся сквозь зубы. Дыхание моё тоже сбилось. Вот теперь мне стало страшно. Теперь, когда он шарил по мне голодным взглядом, когда я видела беснующееся в его глазах пламя откровенной похоти.
— Чёрт, — повторил он, отступая. Мотнул головой и взялся за полотенце. Я сглотнула мигом вставший в горле ком. — Чёрт… — хриплый смешок.