— Хорошо, — сказал он, улыбаясь ровно половиной рта. Левой
половиной. — Смысла никакого. Но я сделаю так, как вы хотите.
Йозеф Соукул приложил дрожащую руку к двери лаборатории. Позади
остался уже знакомый коридор — сейчас залитый аварийным красным,
словно яйцо, в котором развивался себе спокойно зародыш, а потом
кто-то раздавил хрупкую скорлупу.
— Ещё раз повторяю, в этом нет никакого смысла.
— Десятый за пять минут. Шевелись.
Таня пихнула его вперед, нож остался у горла. Соукул пытался от
его увернуться, но добился лишь пары порезов на шее, Таня оставила
их не специально, вертлявый тип сам нарвался. Амаури прыгнул на
пол, а потом снова взобрался по стене.
— Он здесь, — сказал Амаури.
Таня промолчала.
Лаборатория — или какой-то странный «отсек для хранения» —
оказался тесным помещением, в котором помещался один резервуар,
похожий больше не на ванну, а на старинный гроб, только их вроде
делали из дерева, а этот был из прочного стекла, прозрачный. Илай
лежал, сложив руки на груди в почти молитвенном жесте, вокруг
плескалась красноватая и, похоже, вязковатая субстанция. Прямо из
горла торчала белая гофрированная трубка, выходящая наружу, но
приборов Таня не увидела, все шланги — второй врос в живот ниже
пупка, — вели прямо в стену.
— Что это ещё за штука?
— Аппаратура скрыта за панелью, — Соукул пожал плечами.—
Надёжная современная конструкция. Он может пролежать так десятки
лет.
Таню передёрнуло. Она всё пыталась отвести взгляд, не смотреть
на Илая — и не получалось; это тело в «аквариуме» отличалось от
того человека, кого она знала, напоминало плохую ростовую куклу.
Это не он, едва не трясла она Соукула за шиворот, это не Илай, тот
был живым, вы подсунули мне какого-то андроида с имитацией
внешности, сознавайтесь, куда дели настоящего.
Она разглядывала свежие раны на спине и плечах: они хорошо
затянулись, почти исчезли из виду, и всё равно Таня
отслеживалапуть: вот здесь дрогнула рука, а там погрузила лезвие
чуть глубже необходимого.
Белые и пустые глаза уставились в потолок.
Таня всё-таки отвернулась.
— Разбуди его.
— Я же сказал…
— Слышала. А теперь разбуди, иначе я убью тебя.
Что-то в голосе Тани заставило Соукула жалобно заскулить. Он
дёрнулся в очередной раз, рванулся теперь к капсуле, будто желая
разбить её, вытащить Илая оттуда силой — неважно, отключён ли у
него мозг, — и оцепенел, поверхностно и прерывисто втягивая
пахнущий озоном воздух. Внутри небольшого «хранилища» сирена и
красная подсветка не работала, тишина стала мирной, размеренное
движение труб рассеивало слабые шелестящие звуки, словно Илай
убаюкивал и своих тюремщиков, и спасителей. Всё хорошо, сказал бы
он, наверное. Мне не больно и не страшно. Я так прожил большую
часть жизни — в белой капсуле без впечатлений и эмоций, «ДатаГен»
создали меня, а теперь я просто вернулся туда, откуда начал. Ab
ovo.