«Я умираю, у меня глюки».
До и Лахудра присоединились чуть позже. Таня не удержалась и
обернулась, конечно же, от взгляда в упор призраки «исчезли»,
боковое зрение щедрее на галлюцинации. Таня вяло подумала о
заражении спорами, о прионных формах грибных инфекций — словно в
подтверждение, справа мелькнул Светлячок, вот у них в ульях такое
случалось, паразиты захватывали мозг и заставляли уничтожать
личинки, чтобы обеспечивать паразита драгоценным белком.
Современные киури умели лечить болезнь на ранней стадии, но кто
знает, чего Илай добавил в свой терраформирующий коктейль и как оно
мутировало.
— Светлячок?
Тигр сопел по другую сторону, топорща усы.
Таня снова оглянулась, До и Лахудра засмеялись, тыча в неё
пальцами. У Лахудры указательный был покрыт витьём татуировок. У До
под розовыми ногтями собралась коричневая грязь.
Секира бормотал что-то вроде молитвы. Светлячок перебирал лапами
и невнятно стрекотал — переводчик потерял, а говорить на общем
языке не мог. Тигр топорщил шерсть на загривке, Таня отметила
белёсый, как плохо освещённая луна, взгляд — затянутые бельмами
глаза мёртво таращились в одну точку.
У Секиры отвалилось лицо и упало прямо в поросль сине-зелёного
мха, открыв мокрые красные кости черепа.
До и Лахудра обуглились, от обоих тянуло горелой плотью и дымом,
как будто поджаривали на решетке свежий стейк.
Таня закричала: «Оставьте меня в покое».
Она не верила в призраков, она не виновата в гибели ребят с
«Черепахи».
«Мне очень жаль, правда. Но свалите нахрен, вы умерли
вообще-то».
Суизи направлял на неё бластер — её же собственный бластер,
сукин сын, — и дёргал щекой, вытекшим правым глазом, похожим на
большую слезу.
Они не обвиняли, они пытались что-то сказать. Спустя ещё
несколько часов — Таня съела ещё паек, выпила два больших глотка
воды, посетила ближайший санузел, к счастью, биоразлагаемый, без
смыва, — речь «призраков» стала разборчивей. Таня понимала даже
«суслика» и киури без трансляторов.
«Зачем ты осталась», — повторяли они.
«Я не хочу, чтобы ты умерла здесь».
«Уходи».
Таня рывком отодвинула крышку капсулы. Илай не менялся, трубка
шевелилась.
— Сукин сын. Да пошёл ты. Я выбрала остаться здесь и
останусь.
Она достала нож. Возможно, это проще, чем дожидаться взрыва. Она
положила нож на расстоянии вытянутой руки на крышку и глубоко
вздохнула.