— Мокрицы потрошёые.
Ушные выросты растопорщились и опали. Амаури очень
по-человечески закрыл глаза: не хочу никого, мол, видеть. Всё-таки
хоть меркурианцев и относили к рептилиям, а с людьми сходства
хватало настолько, что некоторые «сапиенсы» заказывали себе
меркурианцев в борделях, причём не интересуясь — в «мужской» или
«женской» они фазе. Таня погладила несчастного «аксолотля» по
плечу:
— Мокрицы, это точно.
— Мне очень жаль, — повторил Илай. Он выпрямился — сидеть на
корочках ему было тяжеловато, — но не ушёл далеко, а Лямбде только
кивнул: держись подальше. Экзистенциальный ужас — очень комплексная
эмоция, не для роботов.
Амаури молчал несколько минут, и Таня начала опасаться, что его
надо будет реанимировать; вроде бы меркурианцев требовалось кинуть
в воду — тогда активировалась вторая дыхательная система, более
развитый, чем у людей, рептильный мозг брал верх над высшей нервной
деятельностью и быстро отвешивал пинка взбесившимся железам
выработкой ингибиторов адреналина, кортизола и специфичных
стресс-гормонов.
Не успела Таня приказать Илаю, мол, тащим его к аквариуму, как
Амаури очнулся сам, третье веко сползло с глаз, они снова стали
оранжевыми.
— Это… это просто так не решить.
— Знаю, — вздохнул Илай. — Но если я «погибну», то охотиться на
меня перестанут, а я смогу использовать технологию вне влияния
«ДатаГен».
— И кому ты её продашь? Какому-нибудь конкуренту? Правительству
одной из планет? Терранской, — Амаури булькнул, что означало
смешок, — галактической миссии?
— Если я смогу создавать обитаемые планеты, экспансия с
уничтожением разумных рас потеряет привлекательность, — возразил
Илай. Он полузакрыл глаза, словно передразнивая меркурианца с его
прозрачными ящеричьими веками. — Терраформирование слишком дорого,
да и обычно берут за основу изначально хотя бы условно-пригодные к
жизни планеты. Никто не станет связываться с астероидом без
атмосферы, правда? Я хочу это изменить. Пусть зацветёт каждый
камень.
Лямбда громко прогудел. Наверное, это подразумевало вздох или
тот характерный жест, когда закрывают себе лицо ладонью. Таня с ним
согласилась: иногда Илай увлекался со своими прекраснодушными
проектами.
Амаури издал длинный вибрирующий звук, как трель лягушки на
болоте.
— Парень, ты придурок. Они от тебя так просто не отстанут. Но…
чёрт, я попробую. Ты не соврал, вижу. Спасибо, чтоб твою икру жабы
сожрали…