– Но я сказала чистую правду. Мне
совершенно нечего скрывать. Я простая учительница, преподаю химию в
гимназии. У меня есть хобби – люблю покорять скалы без всякого
снаряжения и страховки. Меня забросило сюда в тот момент, когда я
висела на двух пальцах над пятидесятиметровым обрывом.
– Теперь понятно. Поздравляю, ты тоже
в когорте необычных людей. Рад тебя приветствовать в нашей
компании, экстремальная альпинистка.
– Извини.
– За что?
– Ну что я не доктор. Я действительно
очень люблю, как ты выразился, экстремальный альпинизм. Больше, чем
секс. Эй, джигит, не мучь свои уши, я занимаюсь этим только с
людьми, которые мне очень нравятся.
Лена поднялась, кивнула Робину на
прощание:
– А ты мне понравился.
Проводив ее взглядом, тот повернулся
к Ахмеду.
– Подслушивать нехорошо.
– Вах, какой женщина! – Горец
восхищенно цокнул языком. – Настоящий Елена Прекрасная!
– Елена Прекрасная?
– Да. Бил такой красавица, за ней
дэвьять лет все воевали. Город сожгли, Троя называется.
– Ну ты и даешь, в жизни бы тебя не
заподозрил в знании «Илиады».
Горец ничего не ответил, он поспешно
собирал цветы, пользуясь последними солнечными лучами.
Сата очнулась настолько, что даже
улыбнулась, когда рядом присел Робин. Тот улыбнулся в ответ,
ласково потрепал девочку по голове.
– Ну что, героиня, не знаю, как тебя
и благодарить. Как я жалею, что мы столь плохо друг друга
понимаем.
– Робин хорошо?
– Да уж лучше, чем тебе. Первый раз в
жизни за меня так решительно заступилась девчонка. Может, тебя
оставить в каком-то селении? Ну как тебе объяснить!
Впрочем, при мысли о том, что девочку
придется оставить у этих жестоких аборигенов, сердце его сжалось,
он понял, что хочет этого менее всего. Он догадывался, что в родное
селение ей возврата нет, не зря она добровольно пошла за ним.
– Анита плохо.
– Что?
– Анита плохо. Там.
Взглянув в указанном направлении,
Робин заметил притаившуюся в кустах красотку. Подошел, присел
рядом, тихонько кашлянул. Девушка, не прекращая рыдать, подняла
лицо, опять закрыла его ладонями.
– Можешь не прятаться, я все видел, –
сурово заявил он. – А знаешь, ты, когда плачешь, становишься
чудовищной уродиной. Страшнее Бабы-яги.
Женская психология не подкачала,
Робин еле успел перехватить руку, спасаясь от пощечины, и, глядя на
разъяренную фурию, рассмеялся: