Ее перебил протяжный звук рога. Ирка даже оглянулась
по сторонам, но из тех, кто стоял в круге, никто к этому саботажу
не имел никакого отношения.
Рог загудел снова, а потом Дунадан, то есть Дунэдель
неожиданно указал рукой в сторону дороги:
– Это Гондолин!
Ирка приподнялась на носки, чтобы видеть хоть что-то
из-за плеча хиппи с фотоаппаратом. Как оказалось –
вовремя.
Наверное, в этом было что-то от того волшебства,
которого Ира ждала. Развевались белые знамена и белые одежды,
сверкали на солнце доспехи и высокие шлемы, которые поленились
надевать воины Амон-Эреб. Эльфов Гондолина было много, они шли
слаженно, по двое, и Ирке даже стало завидно. Кажется, не ей одной,
потому что остальная команда как-то примолкла.
Задумчивый голос Айфе прозвучал в этой тишине на
удивление громко:
– И тут появляюсь я, весь в белом.
Белое воинство Гондолина кое-как втиснулось между
Амон-Эреб и серо-синей командой загадочных Гаваней. Мастер снова
попыталась что-то рассказать в мегафон, но сосредоточиться у Ирки
не получилось. В их черные ряды пробилась какая-то девушка из
Гондолина, причесанная под Леголаса из кино. Она радостно
обменялась рукопожатиями с Куруфином, потом обнималась с Дунэделем
так, что ее легкие доспехи, то ли кожаные, то ли вообще
пластиковые, жалобно заскрипели.
– Здравствуй, витязь Вселавур! – радостно заорала
Айфе.
– Я тебе за Всеславура!.. – так же радостно
огрызнулась девушка, пробираясь к ней мимо «близнецов», удивительно
непохожих даже в одинаковых рыжих париках.
– Скажи честно. Вы подгадали!
– Не понял.
– Тут вешают – драма, драма, Рок, судьба, все
протеряно. И внезапно рога, и вы такие в белом!
– Тихо! – шикнул Роланд и очень
вовремя.
Началось представление команд и именных
персонажей.
Ирка честно пыталась запоминать. Серо-зеленые –
Дориат. Серо-синие – Гавани. Парень в жемчужной короне – Кирдан
Корабел. Бобер в шипастых доспехах – Моргот. Парни в неопределенных
доспехах – орки Лотлана. Местные монголы называются
вастаки.
– Готовьтесь, – сказал за спиной у Ирки «витязь
Всеславур». – Будут ходить по полигону и мутить мутную
политику.
– Пусть приходят, – в голосе Айфе появилась какая-то
злая радость. Она добавила ниже и грубее, словно это уже были не ее
слова: – Это дом Ульфанга. У Морифинвэ Карнистира к ним собственный
счет.