Фелисина катала по ладони черный шарик дурханга.
– Бери, старик. Дурханг снимает мою боль. Снимет и твою.
Историк покачал головой.
– Спасибо за предложение, но не сейчас. Кстати, такой вот шарик стоит месячного жалованья досинского караульного. Советую приберечь его. Ты всегда сможешь обменять дурханг на что-нибудь нужное.
Фелисина передернула плечами и убрала шарик в поясную сумку.
– Бенет достает мне все, что нужно. Стоит только попросить.
– И ты думаешь, он делает это просто из щедрости?
Фелисина отхлебнула вина.
– Тебя это не касается. Кстати, я выговорила тебе другую работу. Завтра ты начнешь работать на пашне. И никакого Ганнипа с его «мухобойкой».
Геборий прикрыл глаза.
– Но почему слова благодарности оставляют у меня во рту столь горький привкус?
– Ты просто старый лицемер, Геборий.
Лицо историка побледнело. Фелисина спохватилась.
«Может, он прав, и я не замечаю, как дурханг и вино завладели мною? Хотела сделать ему добро, а лишь насыпала соли на раны. Зачем? Я ведь совсем не жестокая».
Фелисина достала из-за пазухи мешочек с едой, которую ей удалось собрать для Гебория. Наклонившись, она положила принесенное ему на колени.
– Утопка обмелела на целый локоть, – сказала Фелисина, вспомнив о его просьбе.
Геборий молчал, сосредоточенно разглядывая культи своих рук.
Фелисина поморщилась. Кажется, она хотела сказать Геборию что-то еще… или спросить о чем-то. Забыла. Она допила вино и выпрямила спину, проведя руками по волосам. Затылок и лоб совсем одеревенели. Потом Фелисина заметила, что историк украдкой поглядывает на ее полные круглые груди. Натянувшаяся ткань балахона делала их еще рельефнее. Фелисина задержалась в этой позе («Пусть полюбуется!»), потом медленно опустила руки.
– Между прочим, тобой интересовалась Була, – сказала она старику. – Есть… кое-какие возможности. Тебе бы стало… полегче.
Геборий порывисто встал. Еда свалилась на пол.
– Клобук тебя накрой, девчонка!
Фелисина засмеялась, видя, как историк шмыгнул за занавеску, отделявшую его угол от остального пространства лачуги. Культей он неуклюже задернул линялую ткань. Смех Фелисины стих. Судя по донесшемуся скрипу, Геборий улегся на койку.
Ей хотелось объяснить историку, что все это было сказано шутки ради, чтобы заставить его улыбнуться.
«Я не собиралась… издеваться над тобой. Я совсем не такая, какой тебе кажусь. Или… такая?»