Ликер был любимым, потому что был
действительно потрясающим и продавался только во Франции. Ленка
пила его всего несколько раз в своей жизни и смогла оценить
изысканность этого нектара богов. Назвать этот ликёр спиртным у
Сизовой не поворачивался язык.
В этом подарочном наборе он был и это
были именно те виды ликера, которые Ленка любила больше остальных:
вишнёвый, земляничный и вишнёвый. Просто сорта вишни были разные.
Знали о Ленкиных пристрастиях всего несколько близких друзей и это
поразило более всего. Ни Ирка, ни Костик подарить такого просто не
могли, а бывший муж сразу после развода тут же забыл о
существовании Сизовой.
Настроение у девушки резко поползло
вверх. Кем бы ни был человек, подаривший всё это, но небольшой
праздник Ленке ему устроить удалось. Налив рюмочку ликёра из дикой
вишни, весьма редкого теперь для девушки лакомства, Сизова всё же
дотянулась до планшетника и включила его. Зачем-то всё же его сюда
положили? Лучше бы она этого не делала. Планшетник был подключён к
интернету, и у Сизовой уже было несколько сообщений. Это и была та
самая записка от обидевшего Ленку незнакомца.
Сначала открыв сообщения и увидев
фото человека, так оскорбившего её вчера, она чуть было не швырнула
планшетник об пол, что, впрочем, вряд ли повредило бы ему – планшет
был бронированный, но потом любопытство победило, и она всё же
прочла письмо.
Читала Сизова долго. До такой степени
долго, что буквы стали расплываться перед глазами и только тогда
Ленка заметила, что плачет. Нет. Уже рыдает, некрасиво кривя лицо и
трясясь всем телом как припадочная. Истерика продолжалась недолго.
В конце концов, Лена взяла себя в руки, успокоилась и, всё ещё
глотая слезы, легла на кровать на правый бок, обняв зарёванный
планшет и прижав его к груди.
[i] Куантро́ – французский крепкий
прозрачный ликёр с ароматом корочек сладких и горьких апельсинов и
померанцев.
Женька.
Армию Женька вспоминать не любил.
Поганая у него она была. Даже слишком поганая. Сломала армия ему
всю его жизнь на две половинки. До и после.
Вернувшись, домой из госпиталя под
Питером, Женька Немоляев оформил необходимые гражданские документы,
сменил права, получил инвалидность, разосрался с родителями и уехал
обратно в Питер. Дома ему было делать совсем нечего.
Как можно было разосраться с
родителями, не имея языка, понятно только Женькиной матери. Женька
то с госпиталя ничего говорить не пытается. Всё равно его мычание
никто не разбирает.