– Четырнадцатый год. Прошёл три
военные кампании, – я долго ждал продолжения ответа, но его не
последовало. На суровом лице Прокса эмоции не читались, но выход из
тупика нашёлся сам собой. Что-то в этом гвардейце было особенное,
что заставило меня поверить в правильность своих действий.
– Внимание! Смирно! Гвардеец Прокс
вам присваивается чин лейб-капрала. Через два часа жду у себя. В
расположение, разойдись!
Не прошло и часа, как Прокс ожидал
меня возле избы, где квартировал.
– Господин лейтенант, с вами желают
поговорить, – доложил новоявленный ординарец.
– Почему не заходит?
– Так время ещё не подошло, вот и
ждёт, а на улице холодно. Я его приглашал внутрь, в сени, но он
отказался.
– Знаешь о нём что? Хотя, понятно,
только прибыл, ещё не успел познакомиться.
– Уважают его, но и боятся, – тихо
ответил ординарец.
– Зови. Как раз и отобедаем, накрывай
на стол, – гвардеец Засскин правильно понял мой приказ. Быстро
накрыл на стол, оделся теплее и вышел. Обратно не вернулся. В
одиночестве вошёл только что назначенный мной лейб-капрал.
– Присаживайся, – указал на стол, –
пообедаем и думаю поговорить есть о чём.
– Вы правы, господин офицер. Для
поговорить я и пришёл, пока приказ не ушёл на утверждение
полковнику, но усаживаться за стол с офицером…
– Присаживайся. На обед всё равно не
успеешь, а разговор, как понимаю, долгий.
Прокс осторожно уселся на край лавки.
К началу разговора я не торопил, а разложил по тарелкам нехитрую
снедь. Снабжение в гарнизоне было нормальное и крупы, и мясо
попадали на стол не только офицерам, но и солдатам. Может не так
много, как хотелось, но никто с голоду не умирал и сил на
выполнение регулярных занятий хватало. Хотя была у меня мысль
попросить полковника удвоить рацион гвардейцев. Пусть отъедятся
пока в тылу, а то неизвестно, что ожидает нас там, за линией
фронта.
– Господин лейтенант, – не
притронувшись к еде, после длительной паузы, заговорил Прокс, – я
не могу быть лейб-капралом. Разжалован я.
Слова Прокса меня не удивили.
Теперь-то я понял, что в его взгляде бросилось в глаза – так
смотрят не исполнители, а те, кто сам привык отдавать приказ.
– Я – разжалованный лейтенант. Бывший
командир, бывшей двенадцатой пехотной роты двенадцатой армии его
Императорского Величества Страниса Первого.
Вот тут я удивился и уставился на
Прокса, но тот продолжал: