— Если магия не признает избранницу, то может причинить ей боль. — Ирвиш виновато улыбнулся.
Как–то я совсем упустила из виду вопрос о магии. Значит, она может причинить мне вред... Но мы же прикасались друг к другу! Или нужны какие–то особые прикосновения?
— Ты прикасался ко мне, и мне не было больно.
Орк кивнул:
— Моя магия признала тебя.
— Если прикосновение — часть интимной жизни, тогда трогать кого–то другого нельзя?
Логично же?
— Когда орк прикасается к своей женщине, он отпускает свою магию, во всех остальных случаях он ее контролирует. И прикосновения остаются всего лишь прикосновениями.
Ирвиш сжал мою холодную руку, и мне сразу стало теплее. Так это все его магия? Это она согревала меня все время! Я улыбнулась. Моя же ты красавица, грелочка замурчательная. Словно прочитав мои мысли, магия скользнула выше, не забывая дарить тепло, и улеглась на моих плечах меховой накидкой. Как же уютно! Сейчас мурлыкать начну.
— Только когда орк хочет высказать свой интерес, он нарушает это правило, — донеслись до меня слова мужа сквозь негу этой загадочной магии.
Едва я захотела задать вопрос, как около стола опять появилась та девица. В ее руках был поднос, на котором стояли ароматный пирог и кувшин с загадочным напитком. Почему–то поведение девушки раздражало. Она бросала на Ирвиша взгляды из–под ресниц, улыбалась ему, а вот в мою сторону не смотрела вовсе. Будто меня и не существовало. Я еле сдерживала свои порывы, но когда она положила руку на плечо моему мужу, наклонилась к его лицу и что–то прошептала, я не выдержала.
— У вас есть традиция, которая разрешает девицам вешаться на мужчин? — постукивая вилкой, спросила я у мужа.
Ирвиш тут же отодвинулся от подавальщицы и нахмурился. Девушка наконец–то обратила на меня внимание. Окинув меня взглядом, она что–то сказала и скривила губы. Такого уже не выдержала моя «грелочка». Словно огненным хлыстом ударила она девушку по руке, которую та нагло положила на нашего орка. Хоть магию я не увидела, но почувствовала ее отчетливо, будто сама стала ей на мгновение. Или это и была я? Хотя как? Магии во мне ведь нет.
Орчанка прижала к себе руку и с глазами, полными слез, ушла прочь. Ирвиш смотрел на меня с немым укором, будто обвиняя. Вообще–то именно подавальщица повела себя некрасиво, а я спокойно сидела!