– Здравия желаю, господа юнкера!
Рев ротного снова резанул по ушам,
вырывая меня из размышлений – а заодно и напоминая: мешкать не
стоит. В первые дни несоблюдение устава здесь еще как-то прощается,
но дальше…
– Здравия желаем, ваше
высокоблагородие! – громыхнул я вместе с остальное сотней
первогодок.
Именно так и полагалось обращаться к
старшему офицеру – Одаренному девятого магического класса. Но вышло
не слишком стройно: для некоторых слово оказалось то ли
сложноватым, то ли просто слишком длинным, чтобы как следует
отчеканить по слогам – да еще и в полный голос. У них получилось
что-то вроде «вашсокбродия» – сокращенного и невнятного.
– Тьфу ты! – проворчал стоявший
справа от меня парень. – Язык сломаешь.
У него самого, впрочем, полная форма
обращения по чину особых затруднений не вызвала. Я на всякий случай
аккуратно «прощупал» соседа – и совсем не удивился, обнаружив Дар.
Неоформленный, сырой – несмотря на то, что парень был явно постарше
меня года на полтора-два. Но при этом уж точно и не совсем чахлый –
примерно на девятый магический класс.
– Позвольте представиться, господа
юнкера, – продолжал ротный, прохаживаясь вдоль строя. –
Лейб-гвардии штабс-капитан Симонов Валерий Павлович. Командующий и
старший куратор роты первого курса. То есть – вас.
Я осторожно приподнялся на цыпочках,
вытянул шею и чуть сместился в сторону, пытаясь получше рассмотреть
наше верховное божество. Для своего возраста я вымахал довольно
рослым, но среди сотни юнкеров-первокурсников попал только во
вторую шеренгу – хоть и в самое начало. Так что стоявшие передо
мной будущие однокашники могли похвастать куда более крупным
сложением.
В отличие от самого ротного:
лейб-гвардии штабс-капитан Симонов едва ли достал бы макушкой мне
до носа. Зато шириной плеч уделал бы примерно раза в три. Чем-то он
напоминал Андрея Георгиевича – но уж точно не внешностью и не
ростом, а скорее выправкой. Если мой прежний… «куратор» был самым
настоящим гигантом, то нынешний скорее походил на тумбочку.
Приземистую, мощную, почти квадратную и в человеческом обличии
отчасти даже забавную.
Но только на первый взгляд. Лицо
ротного – суровое, загорелое, с истинно армейским монументальным
подбородком – выглядело весьма внушительно. Вряд ли ему исполнилось
больше сорока-сорока пяти лет, но не меньше половины из них он
наверняка провел вдали от Петербурга. И занимался уж точно не
только тем, что гонял строем нерадивых юнкеров.