Как-то вечером Тимофей разговорился с обитателями такого плота.
Это была семья из двенадцати человек трех поколений. Издалека
слышался их характерный малороссийский говор. На плоту были две
телеги, пара лошадок и корова.
- Откуда путь держите, православные?
- Так, аж з під Полтави. Вже другий рік мыкаемся. І не віриться,
що доберемося, - довольно хмуро отвечал мужчина средних лет с
обвислыми усами и в широких шароварах.
- Теперь уж недолго. Дней за 30-40 до Благовещенска, а там уже
расскажут, где лучше. А здесь не хотите остаться?
- Ні, після стількох мук, краще ще потерпимо. Там і землі багато
дадуть і позику по двісті рублів. Поки пливли по тутешніх річках,
зовсім заплутали - стільки проток. Добре, рибалки місцеві
показали.
И такие плоты проплывали каждый день. Тимофей только теперь
понял, сколько людей положили жизнь и здоровье на освоение этих
земель.
«Америку полегче было заселять, хотя, как сказать: здесь вот нет
индейцев с томагавками, а все равно мрет народ, как мухи», -
вздохнул про себя Тимофей.
В начале мая, подойдя к конторе, Тима заметил знакомую фигуру
Михаила Коргина, нерешительно прохаживающего вдоль здания.
- Здорово, брат! Что пришел все-таки? С Завалишиным не
сработался?
- Обидел нас, старый бес. Горбатился на него всю зиму и весну, а
он выдал зерна только на прокорм, а остальное обещает осенью.
Надоело мне это, Тимоха! Ты уж поспособствуй, чтобы меня взяли на
работу. Антип там остался — его и парой коней не сдвинешь.
- Это мне нетрудно. Только скажи: у меня в цеху хочешь или на
погрузке пароходов. На погрузке работа тяжелей, сам понимаешь.
- Работал, знаю. Давай к тебе — не подведу.
- Ты один или с семьей?
- Да куда ж с семьей? Ивона с детьми остались на Завалишиных
работать, благо без нее они с коровами никак не справляются. Аглая
из-за пуза только на кухне.
Тимофей с Коргиным пошли к приказчику, чтобы написать заявление
и получить место в бараке, а потом свел его в бригаду.
«Двадцать пять рублей он будет получать. Мало, конечно, на
семью, но зато на жилье не тратиться. Он не пьяница — должно
хватить, больше все равно нигде не получит», - посочувствовал
Михаилу Тимофей, хотя сам получал ненамного больше.
С наступлением лета в порту наступила горячая пора; доходило
даже до очередей на погрузку. Весь зимний запас досок и пиленого
бруса таял на глазах. Сергею Акимовичу это не понравилось: