Сандор хмыкнул и попытался выпустить колечко дыма, вышло не
очень.
— Знаешь, меня поражает, — Атли повернулся лицом к собеседнику,
— насколько мало жители сумеречных островов интересуются тем, что
происходит за пределами их маленького мирка.
— Тут живут или те, кто ищет покоя и уединения или отчаянные
головы, без конца сражающиеся за кусок пожирней, — ответил Сандор.
— Кого заботит весь остальной мир надолго не задерживаются.
Атли понимающе кивнул.
— Есть у моего народа сага, сага о Первом свете. Там, кажется
было про это.
— Про адьяров?
— Почти. Когда Всеотец созвал все народы на войну с великим
злом, ему пришлось придумывать простой язык, чтобы вся эта
разнообразная компания могла хоть как-то ужиться.
— Хочешь сказать, что мой язык придумал твой бог? — с вызовом
спросил Сандор.
— В саге говорится именно так, — Атли усмехнулся, — хотя думаю,
Всеотец просто взял язык рогатых и упростил его, чтобы даже самые
горячие головы смогли освоить.
А может, — Сандор усмехнулся в ответ, выпустил еще одно подобие
кольца, — всем просто так понравился мелодичный адьяри, что они
сами переняли его.
Атли помотал головой и рассмеялся.
— Все кроме упертых юкари, конечно, — закончил Сандор.
— Хинны тоже говорят на юкарском, — ответил ему рулевой.
— Крылатый народ?
— Ага.
Сандор на мгновение припомнил большую карту, которую разглядывал
в кабинете, родина крылатых находилась на другом конце света.
— На перстах их часто можно встретить. Небо — их стихия, почти в
каждом караване бывает пара-тройка хиннов наемников.
Атли глубоко затянулся и выпустил толстую струю дыма.
— Добрый народ, всегда приятно с ними иметь дело.
— Хотел бы на них глянуть.
— Особенно на женщин? — Атли заговорщически скосился на
Сандора.
— Без сомнений, — гайдук подмигнул и в очередной раз приложился
к трубке.
Поздним вечером того же дня Сандор выпивал в компании Ены.
Расположились они в кухне его дома, который временно отошел молодой
семье. Хозяйка ушла в гости к подругам, а молодые мужчины коротали
вечер за кружкой эля у очага, да перебрасывались в кости на
серебро.
Жарко горящая смола мерно потрескивала в очаге, отблески пламени
плясали на мутном стекле бутыли с элем, двух небольших горстях
серебра и нескольких мисках со снедью.
Ена сгреб кости, крепко сжал кулак и подул, а затем выбросил
кубики на стол.