Отец часто говорил ему, что рулевой должен чувствовать свою
машину всем телом, а не полагаться только на глаза. Именно тогда он
впервые понял, о чем на самом деле тот говорил. Сколько ему тогда
было? Десять, одиннадцать лет?
— Отдыхай, старый друг, — шепнул мужчина, облачко пара вылетело
из его рта.
Он бросил последний взгляд на машину и затворил ставни, двинулся
было к кровати. Глаза его мелькнули по свертку, лежащему на углу
стола.
— Помогает успокоить нервы? — спросил он сам себя и уселся на
кресло у стола.
Развернул свиток и достал небольшую трубку. Он никогда не курил
мха, но припомнил, как это делал юкар, взял щепотку из мешочка.
Забил трубку и подпалил мох огнивом, тот сразу начал тлеть.
Затянулся. Дым оказался сладким и терпким.
Затянулся еще, легкие обожгло, он закашлялся.
Выпустил дым.
Сандор вспомнил вдруг лицо Орца в момент их прощания.
Тогда он решил не тянуть с ответом и прямо сказал, что отвергает
предложение руки его сестры. Орца лишь сдержано кивнул, лицо
гайдука не выразило каких-то конкретных чувств.
Поступил ли он правильно? Союзник на соседних землях ему бы не
помешал, но Сандор мало что знал о Орца и его делах. С кем тот из
прочих гайдуков был в мире, с кем конфликтовал? Быть втянутым в
чужие дрязги ему хотелось меньше всего.
Выгодный союз заключить он еще успеет. Но не посчитает ли гайдук
отказ оскорблением? Попробует ли напасть на три острова?
Плясунья была грозной силой, но не непобедимой. Сандор был живым
доказательством, что успешный десант на её борт вполне
возможен.
Он затянулся еще раз, неглубоко, и смог не сорваться на
кашель.
Дым определённо действовал, мышцы несколько расслабились, а
глаза стали тяжелы.
Так необходимый сон начал обволакивать Сандора. Как уснул, он и
не заметил.
Трубка выпала из его руки, а лицо опустилось на стол.
Перед взором его предстала бескрайняя серая пустошь: сухая
земля, редкие голые камни, да небеса затянутые плотными темными,
практическим черными тучами.
— Сандор, милый, — голос матери позвал его, — присядь со мной,
не спеши.
Он огляделся, матушка сидела чуть слева на плоском камне. Её
мягкая улыбка и темно-ореховые глаза были те же что и всегда —
полны любви и нежности.
Сандор осторожно приблизился и присел, женщина приложила ладонь
к его щеке, провела по шрамам на лице.
— Ты так спешишь, сынок, — рука матери скользнула по его левому
боку, рана отозвалась тупой болью. — Остановись на миг. Оглядись
вокруг. Присмотрись к людям подле себя.