Она чувствовала себя пленницей.
Мужская одежда с непривычки казалось
неудобной, однако выбирать не приходилось – надеть принесенную
юбку, мышасто-серую, шерстяную и колючую, она не смогла бы под
страхом смерти. Каюта, крошечная и неуютная, с каждым днем все
больше напоминала тюремную камеру. Стены выглядели так, словно
вот-вот схлопнутся, о толще воды, отделяющей подлодку от
поверхности, не хотелось даже думать. Лис умудрился разыскать
где-то корзинку для рукоделия – откуда она взялась на пиратском
судне, Анна не представляла, но первым ее желанием было надеть
корзинку на голову заботливому «мужу». Вышивать она ненавидела с
детства, при взгляде на нитки и пяльца ей вспоминалось поместье
родителей, многочасовые уроки шитья, строгое лицо отца, мамины
упреки: «Аннабель, ты совсем не стараешься!»
Не старалась и сейчас не будет.
Увы, с книгами дела обстояли не
намного лучше. Иллюстрированный медицинский атлас, любезно
предложенный доктором Ливси, пара французских любовных романов,
слащавых до невозможности… Такое любила читать Хлоя. От предыдущего
первого помощника остался потрепанный сборник детективных историй,
но их хватило только на полтора дня, к тому же в дрожащем свете
электрической лампы глаза уставали очень быстро.
Смотреть в иллюминатор Анна
откровенно опасалась после того, как мимо проплыла здоровенная
тварь с неестественно широкой и плоской мордой. Джеймс сказал, что
это была акула-молот, что в лодку ей не пробраться при всем
желании, и что нечего себя накручивать. Но не накручивать было
сложно – в голову упорно лезли обрывки морских страшилок про
кракенов, левиафанов и прочих чудищ. Проще было не смотреть наружу,
чем шарахаться от каждой тени с хвостом.
И почему бы не разрешить ей выходить
хотя бы в кают-компанию? Джеймс упоминал, что ужинает с капитаном и
доктором – не с матросами, в конце концов. Да, правилами приличия
не поощрялось находиться одной в мужском обществе, и тем более – в
мужской одежде, но одиночество было совершенно невыносимым. К тому
же, у нее теперь вроде как есть муж…
Который говорит «Это вам не Лондон,
леди», и которого с каждым днем все сильнее хочется
пристрелить.
Ей следовало испытывать
благодарность – Джеймс, в конце концов, был исключительно вежлив,
исполнял все просьбы и старался, как мог, обеспечить ей комфорт. Но
ведь именно он ежедневно запирал дверь каюты.