– Где капитан Каракка? – голосом, не
терпящим неповиновения, спросил воин.
– Он у себя в оружейной, добрый
господин, – кося глазами на лезвие у своего горла, промямлил
солдат, – как и всегда в это время…
– Где Каракка только набирает такой
сброд?
Вопрос был адресован скорее
пролетавшему ветру, но часовой воспринял его на свой счёт и тут же
осмелился ответить:
– В городе! У нас в Лорель каждый
мужчина выходит на дежурство, а очерёдность определяет лейтенант
Лондайк…
Поняв, что жизни ничего не угрожает,
часовой стал смелее.
– Милостивый государь, я всего лишь
сапожник, я не солдат, но я подчиняюсь законам, установленным в
крепости, – теперь тон незадачливого сторожа звучал открыто
заискивающим, – я прошу вас не сообщать нашему капитану об
обстоятельствах нашей встречи. Он у нас человек вспыльчивый и
суровый, и мне бы не хотелось...
– Обещай мне, что больше не станешь
спать на посту, – перебил дипломатические изыски часового Бриар, –
клянусь, в следующий раз, если я застану тебя спящим в карауле, то
лично выпорю на площади! Думаю, десяток плетей зададут тебе
бодрости до конца твоих дней.
– Нет, нет, что вы, – затараторил
солдат, понимая, что удалось легко отделаться, – такого больше не
повторится! Видите ли, в этом году выдался отменный урожай…
Стражник так волновался, что начал
съедать окончания у слов.
– Все мы устаем на уборке, а тут ещё
эта служба… – поймав строгий взгляд воина, часовой решил больше не
вдаваться в подробности своего быта и не искать оправданий для
проступка.
– Надеюсь, ты извлёк урок из нашей
встречи, – воин спрятал кинжал и потрепал толстяка по щеке. –
Открой ворота и пропусти моего спутника.
– Сию минуту, – упитанный часовой,
смешно перебирая короткими ногами, сполз вниз по приставленной к
стене деревянной лестнице. Забрало шлема постоянно падало,
прикрывая глаза, заставляя солдата одной рукой периодически
поднимать его вверх. Это движение делало и без того неуклюжего
стражника настоящей пародией на воина.
Спустившись вниз, он несколько раз
легонько пнул кучу тряпья, валявшуюся у стены. Тут же, словно на
пружинках, из неё выскочил парнишка лет шестнадцати в нагрудном
панцире, бывшем ему великоватым. Он судорожно пытался понять, что
происходит, протирая сонные глаза, грязными кулаками.
– Вставай, лоботряс! – упитанный
часовой, недавно оказавшийся в такой же ситуации, принялся вымещать
накопившееся раздражение на молодом помощнике. – Как ты смеешь
спать на дежурстве, балбес!