А где был ты, Филипп Сергеевич? Почему молчал? Действовать надо
было, действовать! Решаться на что угодно, даже на арест Козлова –
нашлись бы в морской пехоте парнишки-скорохваты. Кого и чего ты
боялся тогда? Армейского комиссара 1-го ранга Мехлиса? Да не
послала бы Мехлиса Ставка, даже если бы ты решился на такую
самодеятельность, как отстранение командующего фронтом! Победителей
не судят!
Но время было бездарно, бестолково, бессмысленно упущено.
В апреле 42-го немцы перебросили в Крым 22-ю танковую дивизию, а
потом, по личному распоряжению Гитлера, 8-й воздушный корпус
люфтваффе. И все.
Две недели боев, и 170 000 красноармейцев угодили в плен. А Крым
немцы переименовали в Готенланд…
Все силы фон Манштейн сосредоточил против Севастополя, которому
в Берлине тоже подыскали новое название – Теодорихсхафен.
И чем же прославился вице-адмирал Октябрьский? О, за ним
числится немало подвигов! Например, ты, Филипп Сергеич, запретил
военным кораблям сопровождать гражданские, из-за чего погиб
транспорт «Армения» с пятью тысячами эвакуированных на борту.
Бравые пилоты люфтваффе потопили крейсер «Червона Украина»,
лидер эсминцев «Ташкент», эсминцы «Совершенный» и «Свободный»…
Да, вот так вот подлетали спокойно, и топили – зениток-то
нету!
Зато вице-адмирал очень любил ставить мины у черноморских портов
– тысячи мин! – хотя флоту тогда противостояла всего пара вражеских
кораблей – задрипанные румынские «миноносец с миноносицей».
Естественно, что на минах гибли суда СССР, чуть ли не двадцать
пароходов ушли тогда на дно…
Господи, позорище-то какое…
Хотя нет, - криво усмехнулся Октябрьский, - срам был
впереди.
По сути, всю войну он только отступал и оборонялся, будто с
самого начала готовясь сдать и Севастополь, и Крым. Чего стоит один
лишь вывоз в Поти и Туапсе пятнадцати тысяч тонн боеприпасов с
главной базы! Тех самых снарядов, патронов и мин, которых стало не
хватать защитникам города-крепости.
Более того, вывезли и врачей, и весь их медицинский скарб.
Это как? Вы, дескать, солдатушки, стойте насмерть, а мы пока
начнем потихоньку эвакуироваться?
Всё сделав для того, чтобы потерпеть поражение, командование
решило бежать с «тонущего корабля». Севастополь был еще очень
силен, и фон Манштейн боялся близко подходить к городу, но трусы из
флотской верхушки и партхозактива едва сдерживали позыв
обгадиться.