Фургон мягко затормозил, открылась дверь, и по легкой
алюминиевой лесенке спустился мужчина в джинсах и рубашке. Вылитый
телевизионщик.
Не спеша, он подошел к Октябрьскому, и сказал:
- Здравствуйте. Филипп Сергеевич.
- Мы знакомы? – затруднился адмирал.
- Это вряд ли. Зато я знаю вас. Меня зовут Тимофеев, Александр
Сергеевич Тимофеев. Хорошая погода сегодня, не правда ли?
- Неплохая, - буркнул Октябрьский. – Извините, я пойду.
Он и трех шагов не успел сделать, как его догнал негромкий голос
Тимофеева:
- Филипп Сергеевич, а вы не хотели бы вернуться в прошлое? Могу
устроить.
Адмирал резко развернулся. Лицо его исказила гримаса
бешенства.
- Оставьте меня в покое! – рявкнул он. – Не вам меня судить!
Дайте хоть сдохнуть без ваших прямых эфиров!
Александр Сергеевич успокаивающе поднял руки.
- Филипп Сергеевич, ну какой из меня судия? Кстати, к
Центральному телевидению я не имею ни малейшего отношения. У меня
другая задача.
Октябрьский, остывая, уже чувствовал легкое смущение – чего ради
было орать? Совсем нервы ни к черту…
- Какая? – буркнул он, лишь бы что-то спросить.
- Помочь вам, Филипп Сергеевич, проделать работу над ошибками.
Поверьте, я не любитель дешевых розыгрышей. Когда я говорил, что
могу вас вернуть в прошлое, я имел в виду именно это. Буквально.
Ах, чую, чую, какой вопрос вы хотите задать! Про машину времени,
да? Ах, Филипп Сергеевич, Филипп Сергеевич… Стоит ли считать
несерьезными достижения хронодинамики?
- Нет такой науки.
- Это сейчас ее нет… Для жителя средневекового города сказкой
покажется обычный для нас телевизор, вы считаете фантастикой машину
времени. По-человечески это понятно.
- И куда вы хотите меня отправить? – усмехнулся адмирал. – В
какой год?
- А дата для всех одинакова – 21 июня 1941 года.
- Для всех? Это что же, не я один такой… хм… счастливчик?
- Вы – третий по счету участник Эксперимента.
Октябрьский почувствовал легкое головокружение. Разговор они
вели дичайший, словно Фауст и Мефистофель, но досада у адмирала
прошла. Мало того, он начал верить Тимофееву.
Оттого ли, что Александр Сергеевич обещал исполнить его самую
сокровенную, самую выстраданную мечту, или по иной причине, но
верил.
- И что, - выговорил Октябрьский, - я вот так, как есть, окажусь
на этом самом месте, но за день до войны?
- Ну, для начала надо разобраться, что такое это самое «Я». Ваше
тело? Нет. Это даже не голова, как у профессора Доуэля, а то
таинственное и невыразимое, что наполняет серые клеточки мозга –
душа ваша или сознание, личность, та сложнейшая, запутаннейшая вязь
слабых токов, что начинается с искры при рождении, и гаснет после
смерти. Кстати, вы умрете ровно через неделю…