Тяжкие сны затуманили разум и ненадолго сковали тело — сказалась усталость проведенной в дороге ночи.Просыпаюсь с тяжелой головой.Мерно тикает антикварный будильник, где-то в коридоре гудит муха, пьяная от духоты.Тени удлинились и стали гуще — день давно перевалил за середину. В памяти вспыхивают отголоски прошлогодних ощущений — очнувшись в том июне от полуденной дремы, я точно так же торопила время в предчувствии скорой встречи с Пашей и Стасей.Боль подкатывает к горлу.Цепляюсь за прохладный металлический шарик изголовья и с трудом поднимаюсь на ноги.Я целую вечность слоняюсь по дому в надежде отвлечься: разглядываю предметы, запоминаю детали. На полках в гостиной прибавилось безделушек и ажурных салфеток — Ирина Петровна сама вяжет их. На подоконниках расцвели фиалки. За окнами растекается медом природа…Находиться взаперти надоело. Опираясь о стены, я ковыляю назад, в залитую светом комнату, зарываюсь в нутро сумки, горько пахнущее домом, достаю светлые шорты и топик и напяливаю их. Прихватив верную трость, вываливаюсь на улицу.Зной выдыхает в лицо опаляющий жар с запахом сена и цветов, по бледным ногам и плечам пробегают мурашки.Я не носила открытую одежду с прошлого лета — закончился сезон, а вскоре все непоправимо изменилось.Теперь я не могу позволить себе выставлять напоказ ноги с содранной наживую кожей и руки, покрытые пересаженными лоскутами. Но здесь, на краю небольшой деревни, я не рискую ничем. Тут нет ни души, лишь в прозрачном бескрайнем небе неподвижно зависла черная птица. Отличное место для прогулок.Трость разрушает комья земли, застревает в мышиных норах, я иду через поле к ракитовым зарослям, скрывающим тихую речку. Ноги дрожат, от пыли и пота щиплет глаза.Но у меня есть цель — дойти до воды, и я двигаюсь к ней, отключаясь от выжигающей душу боли и неподъемной вины.В заднем кармане вибрирует телефон. Лишь один человек до сих пор продолжает писать мне, хотя после больницы я ни разу не ответила на его сообщения.Стискиваю зубы. Обо мне снова вспомнил тот, кто делает вид, что все хорошо. Тот, кто разукрашивает растерянное лицо белилами и развлекает людей в парке. Тот, кто пытается радоваться жизни.Достаю телефон и, не взглянув на экран, отключаю.По инерции я все еще иду, но в ушах нарастает противный писк, «тишина» поглощает сознание, мир бледнеет, превращаясь в картинку за матовым стеклом, и я теряю себя....Глубоко дышу, справляюсь с ощетинившимися в тревоге чувствами, озираюсь по сторонам — я уже на обрыве, под ним мутные воды реки бесшумно движутся к морю. Пар над зеркальной поверхностью похож на клочья отравленного тумана, он приковывает внимание и утягивает мысли в воронку безысходности.Я стою высоко, а водоем под кручей не отличается глубиной — на самой середине из потока ила и тины торчат толстые стебли и темные пальцы рогоза.Безразлично смотрю вниз, оставляю мысли без контроля, и они разбредаются, словно тупое трусливое стадо. Еще шаг — и свобода.Холодная мутная вода. Удар. Избавление. Конец.Так действительно будет лучше. Может, за тем я и приехала?..Я подаюсь вперед.— Эй ты! Подожди! — Веселый голос из-за спины пугает до судорог. — Стой. Останься!Пересилив накатившую слабость, я оборачиваюсь и вижу стоящего в паре метров парня.Свободная белая футболка, кеды, руки в карманах голубых драных джинсов… Он сдувает с лица высветленную челку и улыбается.Безразличие сменяется в душе болезненным комком и взрывается одуряющим стыдом.— Я не собиралась… — Безуспешно пытаясь прикрыть шрамы, я опускаюсь на землю и растопыриваю над бедрами пальцы, но парень словно не замечает моих увечий. — Ты кто?— Сорока! — представляется он, показав «козу». — Это как Ворон, но не ворон. Слушай, это сложно объяснить… Но я могу попытаться!Не найдя на моем бледном лице энтузиазма, он исправляется:— Миха я. Можно и так. Зови как хочешь!Я пялюсь на него и не могу дышать.— Как давно ты здесь?— Давно! — Он разглядывает меня, но я не вижу в его глазах омерзения. И осуждения.И ненавистного сочувствия.— Что ты вообще здесь делаешь? — Я сдаюсь и расслабляю плечи.— У меня тут, недалеко, бабушка… — поясняет он буднично, и до меня доходит: парень ничего не знает обо мне, поэтому не собирается осуждать или жалеть. Ему просто пофиг.Странное облегчение растекается по телу, я смотрю в глаза напротив — синие, словно небо. Завораживающие и пугающие настолько, что приходится отвести взгляд.— Не подходи близко! — Предостерегающе поднимаю руку, и парень кивает:— Окей. — И садится на траву.***