— Нет, погоди, ты куда?! — Испугалась она.
— Ты должна привыкнуть полагаться только на себя, я не всегда
буду рядом. Или мы можем отменить тренировку, — Если бы дочь
отказалась, Виктор бы упростил тренировку, но она ответила, поджав
губы:
— Нет, я согласна, — Отец связал руки и ноги дочери. Не слишком
крепко, чтобы они не затекали и веревки не передавили сосуды, но и
снять их без должного навыка было бы проблематичным. После этого он
завязал ей повязкой глаза, вставил в уши беруши, выключил свет и
сделал вид, что вышел за дверь, громко хлопнув дверью. Сам же он
вопреки своим словам остался внутри. Если у нее начнется паническая
атака — то лучше бы оказаться рядом. Метод суровый, но если она
будет знать, что все понарошку, то никакого эффекта не будет.
— Папа? Ты здесь? — Голос отражался от пустых бетонных стен, но
девочка слышала только биение своего сердца в ответ. Никогда оно не
казалось ей таким громким. Тук-тук. Тук-тук. Оно пульсировало и
отдавалось в ушах, в которых из-за отсутствия звука был неприятный
шум, будто в расстроенном радиоприемнике. Ей стало страшно, она
хотела чтобы папа был рядом. Как он мог ее бросить тут? Паника
накатывала волнами, шум в ушах становился тише, но также громче
становилось биение сердца и дыхание. Когда она хотела уже закричать
от страха, внезапно перед нею с каждым стуком сердца начали
волнообразно проявляться контуры предметов. Они не имели цвета,
будто в очень контрастном черно-белом кино или скорее как в фильмах
про одного человека-летучую мышь, который ориентировался с помощью
эхолокации. Ухватившись за это чувство как за спасительную ниточку,
Аня сконцентрировалась на нем, желая видеть дальше и четче, так как
«видела» всего лишь в радиусе метра от себя. Тук-Тук. Тук-тук.
Дальше, четче, лучше. Она начала понимать слова отца о чувстве
массы. Каждый предмет ее имел. Но обычно, чтобы понять сколько он
весит, нужно было подержать его в руках. Так спортсмен, который
долго занимается с одной и той же гирей заранее знает сколько нужно
сил, чтобы поднять ее от земли. Но она знала сразу, сколько сил
надо приложить. Вскоре она увидела и разбросанный конструктор.
Сначала нечетко, размыто, но с каждой секундой и минутой, все лучше
и лучше. Уже захотев приступить к выполнению задания, она вдруг
почувствовала отца. Он сидел у выхода, смотря на нее. Он не бросил
ее, слезы покатились по лицу девочки, но она не дала знать что
знает о нем. Теперь она понимала, что если бы не тот страх и ужас,
то не смогла бы зацепиться за новое для нее чувство. Она бы и в
темноте чувствовала себя в безопасности, зная, что за ней наблюдает
отец. Вместо этого, она приступила к заданию.