- Извини, - сказал хэнъе, глядя в тускнеющие зеленые глаза
отрубленной головы. – Я предпочитаю не давать врагам шансов. Мне
просто слишком нравится ваше отчаяние перед смертью.
Только после смерти людей гиблая земля поляны открыла свое
истинное лицо, новые мертвецы за секунды разложились до костей, а
потом и они распались прахом, присоединившись к пеплу и праху
поляны еще одной щепотью гребанного ничего от когда-то полной
надежд жизни.
Костеухий перешел на свой родной язык, недовольно морща
идеальное лицо:
- От людского наречия у меня всегда потом какая-то горечь на
языке. Клянусь, он просто для нас проклят, не иначе.
Только когда все закончилось, жрец отдал земле костяной меч и на
место использованной пряди костяных волос выросла новая, на поляне
появилось новое лицо.
Перед белоликим хэнъе согнулся в поклоне его обычной внешности
собрат, в почти таких же одеяниях жреца. С нескрываемым уважением
он произнес:
- Верховный Понтифик. Мы готовы начинать.
И хоть говорил он с безупречной вежливостью, в глазах и
медленном поклоне плохо скрывалось нежелание подчиняться и
кланяться.
- Сначала тебе придется объясниться, - кивнул жрец на место, где
пали люди. – Как они вообще сюда прошли. Снова твои интриги не ко
времени и месту? Наш вечно интригующий… Левый Понтифик.
Два хэнъе уставились друг на друга с куда более ужасной силой и
угрозой, чем произошедшая минутой ранее стычка. Руки пришедшего
потянулись за спину, где за пояс заткнуты два богато отделанных
кинжала с костяными рукоятями.
В противовес этому, белые пряди волос заострились на концах,
тихо подрагивая готовностью обагриться кровью, пусть даже это будет
кровь собрата.
Секунда противостояния взглядов, другая, и…
На поле черной и мертвой земли, покрытой белым пеплом, ведется
дикая схватка между двумя хэнъе. Это зрелище стало бы шоком и
ужасом для любого человека, заимей он честь присутствовать
здесь.
Потому что ни у одного обычного смертного не хватило бы смелости
находиться рядом с двумя чудовищами, сражающимися друг с другом.
Скорость и сила, с которой сталкивалось оружие, вводило в ступор.
Слишком быстро, слишком мощно.
Тела двух хэнъе расплывались в призрачных образах от собственной
скорости. А звук столкновения костяных лезвий внушил бы неловкость
и страх любому человеку.
Не было лязга стали, привычного слуху человеческого воина.
Вместо него дробный стук кости о кость, такой чуждый человеку, что
рождал бы дрожь неприятия внутри и заставил бы морщиться. Словно
кто-то безумный раз за разом сталкивал костями друг с другом
десятки скелетов. Настолько звук был странен и неприятен.