Надо же,
какой воспитанный мальчик. Пятерка за хорошее поведение. Сегодня ты, так и
быть, можешь встать с колен.
Ох-х, Ира, прекрати, ты не будешь так думать. Не дай бог —
вырвется, и плакало твое облегчение от этой помешанности кровавыми слезками.
— Заходи, я готова, — восклицаю я, устраиваясь на столе и
закидывая ногу на ногу. С учетом туфель на моих ногах — должна выглядеть
сексапильно.
Подарочек
готов и распакован, Антон Викторович, можете приступать к использованию.
Черт, как же я хочу, чтобы с ним все вышло… Аж пальцы
крестиком переплести хочется.
— Ну, заходи же, — кричу громче, только удивляясь его
задержке, — я уже замерзла.
Дверь наконец-то открывается.
И в вип-зал вваливается человек девять пьяных парней из
нашей конторы.
Андрей — из охраны. Виталик — курьер. Игнат — зам
генерального. И еще какие-то лица, которые я плохо разбираю, потому что меня
ослепляет вспышка камеры на чьем-то телефоне.
— Вы посмотрите, а у нашей Мадамы сиськи есть, — бесстыже
ржет какой-то мудак.
Мадама — это я. Моя кличка в нашей долбанутой конторе.
Наверное, если бы меньше дрочила этих ленивых ублюдков — была бы кличка
повежливее. Вот только меньше всего меня волнует чья-то там обиженная душонка.
— Ирина Александровна, улыбнитесь, будете звездой ютуба, —
нагло орет мудак №2.
— Ну, же, Петр, зачем так орать, — подает голос
замгенерального, наш драгоценный Игнат Николаевич, а затем, добавив в голос
эротичности добавляет: — Ирочка, вы тут не замерзли? Антон Викторович сказал,
что вы тут скучаете в одиночестве. Просил его для вас скрасить. Не позволите?
И только сейчас до меня доходит, что это все происходит на
самом деле.
И я сижу перед толпой пьяных мужиков.
Почти голая.
Скрасить
мое одиночество попросил, значит?Надо же, какой заботливый у меня босс!
Чтобы не упустить ни секунды спектакля, мне приходится
переехать к барной стойке. И тут, с еще одной порцией виски, насладиться
зрелищем.
Ну, а что, я, в конце концов, заслужил это веселье.
Парни, столпившиеся у дверей вип-кабинета, гогочут,
посвистывают.
Госпожа синий чулок явно пришлась им по вкусу. Какой
непривередливый у них однако вкус. Я не завидую — делать мне больше нехер.
Стыдно ли мне? Нет, мне не стыдно. Пусть это будет ей
уроком. Пусть сейчас она напугается и прикусит свой наглый язычок, спрячет
голову в трусы и больше никогда не будет смотреть в сторону тех мужчин, которые
ей не по зубам.