Внизу, на самом дне шакки – узкого провала, разделяющего дюны,
Семён углядел какое-то пятно. Вряд ли это кто из их каравана, не
успел бы домчать туда испуганный верблюд, скорее лежит на
каменистом дне выщебленный валун, или обнажил ветер допотопную
постройку: щерится в небо зубец каменной кладки, чудом уцелевший,
словно одинокий зуб в стариковском рту. Не раз в своих скитаниях
Семён встречал такие развалины, однажды даже монетку подобрал у
стены. За тыщу лет она ничуть не заржавела и была как вчера
чеканена. Медная денежка с надписью на неведомом, давно умершем
языке, и крестом на лицевой стороне. Значит, и тут христиане жили,
уповая на господа, веруя, что даст им пищу ко благовремении, а
получили только песка на могилы мерою доброю, утрясённою,
нагнетённою и переполненною. А может быть, прав Ибрагимка, когда
врёт, будто был здесь рай земной, а после согрешения Адамова в
гневе выкорчевал господь сад, порушил строения, солью и песком
засыпал, чтобы памяти не осталось от прежней лепоты. А потом отдал
проклятые места на поругание язычникам. Боже милостивый, буди мне
грешному.
Хотя до странного пятна оставалось саженей двести, Семён пошёл
вниз. Ясно, что нет там ничего, а не посмотришь – покою не будет.
Изноешься, думая о брошенных бурдюках.
Подойдя ближе, остановился, склонил покрытую голову.
Словно в насмешку пески Эль-Джафура отдёрнули перед ним завесу
будущего, показав, что вскоре станется и с теми, кто уже схоронен
под слоем пыли, и с теми, кто скоро ляжет туда.
Колючий песок ещё не стёр с костей высохшую плоть, и мертвец
лежал перед Семёном во всей своей загробной красе, обняв чёрной
сморщенной рукой провалившийся круп коня. Должно быть, знатен был
умерший, велик при жизни своей, и конь его даже сейчас поражал
тонкой стройностью бабок и горделивым изгибом шеи. А ныне
сгрудились погибшие у ног Семёна, ничтожней стервятника и ползучего
гада, и даже прахом рассыпаться не попускает им господь.
Семён наклонился, безо всякого страха заглянул в пустые
глазницы. Чего пугаться-то? – скоро сам так же ляжешь. Только
вместо парчовых отрепьев будут висеть на костях обрывки простого
бурнуса.
А богат был покойник, ничего не скажешь... как же занесла его
нелёгкая сюда, в смертный край? Может, как и Семён, с караваном
забрёл, а может, закинула давняя, позабытая война. Всадник-то не
пустой встретился, при оружии...