Получив от мальчика добро, я еще раз попытался распахнуть веки.
Боль тут же безжалостно сдавила череп огромной шипастой пятерней,
однако на этот раз приступ оказался не столь сильным. Так что я
сумел без особого напряжения разглядеть склонившееся надо мной
миловидное женское лицо… кхм… точнее будет сказать над Данмаром.
Все-таки не стоит забывать, кто истинный владелец этой плоти, и что
я здесь просто гость, каким-то противоестественным способом
заполучивший полную власть.
Мама мальчишки оказалась настоящей красавицей. Я бы даже сказал,
что слово «красавица» недостаточно емкое и красочное, чтобы описать
ее привлекательность, однако, распыляться на эту тему не стану. Не
думаю, что моей изуродованной душе вообще позволено судить о
красоте. Вполне возможно, что мое восприятие до неузнаваемости
искажено, и я пока просто не в состоянии трезво оценивать свое
окружение.
Но все же ее темные волосы, шелковыми каскадами спускающиеся ей
на плечи, не могли не притягивать моего взора. Равно как и глубина
ярких зеленых глаз, в которых, казалось, можно утонуть. Прекрасный
образ женщины довершала светлая без единого изъяна гладкая кожа и
пухлые губы, цвета темного амаранта. И, должен заметить, ее
ослепительное великолепие резко контрастировало с откровенно
крестьянским убранством комнаты, которое мне открылось. Будто бы
прекрасная принцесса почтила своим вниманием обитель нищего
простолюдина.
Увидев, что я смотрю на нее, мама Данмара что-то успокаивающе
зашептала и принялась поглаживать нежной теплой ладонью по его
щеке. Затем она поднесла ко рту ребенка какую-то плоскую пиалу, и я
послушно сделал чужими устами большой глоток прохладной воды.
Да, это была самая обычная вода, но мне мой самый первый глоток
показался вкуснее самой изысканной божественной амброзии. Первые же
капли влаги просто взорвали мое сознание фейерверком блаженства, и
я совершенно неосознанно вспомнил свой родной, казалось,
безвозвратно позабытый язык…
– Блин, как же прекрасно… – пробормотал я на давно позабытом
языке, силясь вспомнить, как звучат остальные его слова, и не
является ли это внушенным погаными демонами бредом.
Мгновением позже, конечно же, я спохватился и тут же стиснул
зубы, чтоб не ляпнуть еще чего-нибудь лишнего. Но было уже поздно.
Невовремя выскочившая фраза, похоже, несколько насторожила женщину.
Она наклонилась ближе, и с тревогой стала всматриваться в мои
затуманенные болью глаза.