- Танкист? – оживился Михаил
Сергеевич. – Капитан? Замечательно! Пойдем, покажу…
«Гиви» провел капитана Репнина под
крышу холодного бокса, где громоздился «Т-72», выложенный
«кирпичиками» - контейнерами навесной динамической защиты. Вдоль
борта было выведено белым: «Сомали».
Крышка люка была поднята, и из утробы
танка доносилось смутное бурчание, да звяканье ключей.
- Эй! – возвысил голос «Гиви». –
Экипаж машины боевой! Вылазь.
Первым над башней воздвигся молодой
парень с роскошным чубом, торчавшим из-под танкового шлема.
- Здравия желаю, товарищ
подполковник! – ухмыльнулся он, и глянул на Репнина.
- Позвольте вам представить, товарищ
капитан, - сказал Толстых, - сам Рома Сегаль! Наводчик.
- Здрасте! – расплылся Сегаль.
Лязгнул передний люк, и в него
высунулся некто щекастый, тоже в шлеме.
- Знакомьтесь - Юрий Рудак,
мехвод.
Кряхтя, механик-водитель вылез из
люка по пояс, и отдал честь.
- А это ваш командир, капитан Репнин,
Геннадий Эдуардович. Прошу любить и жаловать.
- Ну, любить – это необязательно, -
усмехнулся Геша.
- Оставляю вас на съедение, товарищ
капитан! – оскалился Толстых, и покинул бокс.
Репнин поглядел на мехвода – тому
было явно за сорок, а лычки сержантовские.
- Давайте сразу договоримся, - сказал
он, - будем на «ты», чтобы никакой путаницы. Если придется фашистов
бить, «выкать» некогда будет. Сержант Рудак, вас как по
батюшке?
Рудак заулыбался, словно радуясь
командирской непоследовательности.
- Михайлович. Юрий Михайлович.
- Сороковник есть уже?
- Полтинник, товарищ капитан!
- Поздравляю.
- А я – Роман Романович! – проявил
инициативу наводчик.
- Рад за тебя. Как машина?
- Зверь!
Репнин, однако, кивать начальственно
не стал – мол, принимаю к сведению, а облазил танк сверху донизу,
осмотрел, ощупал все, от пушки до ленивца.
В общем, впечатление у него сложилось
неплохое. Машина была, конечно, не новая, но ухоженная. Воевать
можно.
Отобедав с экипажем, Геша взялся за
квартирьерские заботы. По совету бывалых товарищей отправился на
окраину Донецка, на Киевский проспект, где можно было снять комнату
чуть ли не даром – случались обстрелы.
Рядом, сразу за чертой города,
пролегала «серая зона», ничейная территория, где постоянно шарились
каратели – то из минометов обложат, то артиллерией приветят.
Здесь, на окраине осажденного города
война наследила изрядно. В паре мест, даже рядом с остановкой,
торчали хвостовики реактивных снарядов, внедрившихся в асфальт. На
углу ржавел остов сожженного автобуса, давно разбитые витрины были
заколочены досками, а дома зияли черными провалами – это взрывались
снаряды, вырывая «пещеры» в железобетоне и кирпичной кладке.