Найдя нужный дом, на стене которого
была намалевана громадная кривая стрела, указующая вход в
бомбоубежище, Репнин поднялся на четвертый этаж, и позвонил.
Ему открыла моложавая женщина с
крашенными волосами, за спиной которой маячил отрок лет
пятнадцати.
- Здравствуйте, я по поводу
комнаты.
- А-а, проходите, проходите!
Хозяйка квартиры, назвавшись Тамарой
Алексеевной, провела Гешу, сильно хромая, и показала угловую
комнату. Ничего особенного – диван-кровать, шкаф, стол, стул.
Торговаться Репнин не стал – цена
была смешная. Тамара обрадовалась и этим деньгам.
- Вова, поставь чайник!
- Тамара Алексеевна… Я же вас
объем.
- Да бросьте! Я с утра пирожков
напекла целый тазик.
- А с чем?
- Лук-яйцо. И яблоки.
Геннадий вздохнул.
- Вот тут я слаб!
После второй чашки (и четвертого
пирожка), Репнин разомлел.
- Страшно тут? – спросил он, кивая на
развороченный когда-то, и кое-как починенный балкон.
- Привыкли уже, - вздохнула Тамара. –
Вот в первый месяц было… Жуть! Помню, штурмовик украинский над
самой крышей пролетел. Школу бомбанул, а тут его наши и «спустили»!
Канонада каждый день и каждую ночь, тряслось все… Детей в ванных
укладывали. А как я однажды на дачу съездила! Малина зреет,
собирать пора, а тут война. Все равно поехала! В жизниникогда я так
быстро ягоду не собирала! А тут грохот – танковая колонна
заблудилась, заехала в наш кооператив. Вылезает из люка танкист,
спрашивает дорогу в Стукалову балку, а наша соседка к нему
бросается. «Родненькие, - кричит, - вы только не сдавайтесь!» И тут
видит трезубы украинские… У нее аж лицо перекосилось! Ох… Я теперь
точно отличу, что стреляет – гаубица или танк. По звуку «прилетов»
- опыт есть. Вот сюда, - она показала на балкон, - попал снаряд из
гаубицы. Это тогда мне ногу оторвало. Осколок здоровый был, со
сковородку, отрезал мигом.
- Так вы…
- Это протез, - вздохнула Тамара.
- Вот же ж, сволочи…
Женщина кивнула.
- Больно было – жуть. Хорошо еще, что
соседка поспела, живо меня в больницу доставили. Намучалась,
конечно. Сейчас привыкла уже… На протез чуть ли не всем кварталом
собирали. Да! У нас, вообще, сейчас хорошо жить. Майданутые все на
запад подались, трусы – на восток, а мы остались.
- Самые стойкие.
- Самые упертые! Тут же по всякому
бывало, люди-то разные. Вон, в соседнем доме развелись – жена в
Полтаву уехала, а муж остался. «На хрен мне, говорит, бандеровка
эта? Любы тебе эти фашисты – езжай! А я их тут бить буду!» Ой,
всякое бывало. Помню, когда Путиловский рынок горел, сосед принес
обгорелых кур и колбасу. Пока дети спали – мы копоть счищали. А
когда снаряд угодил в пруд, вся рыба всплыла – да здоровая вся
такая! Всем двором ее жарили...