– Блин, дура... я же не про такие поцелуи спрашиваю.
– А чего сразу “не такие”? Мы вполне по-взрослому целовались! – запротестовала Лерка. – Кстати, и не только целовались... – добавила она многозначительно. Максим закрыл уши ладонями и замотал головой, борясь с подступающим к горлу предательским смехом:
– Не желаю этого слышать! Малолетние развратники.
– Он, между прочим, предложил мне выгодную сделку, – спокойно продолжала Лерка. – Говорит: Богданова, если ты меня поцелуешь, я тебе письку покажу.
– Не-е-ет, – застонал Максим, уже почти хрюкая от еле сдерживаемого хохота. – И что, тебе это предложение показалось столь заманчивым, что ты согласилась?!
– А почему бы и нет, интересно же. Откуда ещё мне было черпать сведения о различии полов, – хихикнула Лерка, пожимая плечами. – У Фёдорова хотя бы младшая сестра имелась, а для меня вся эта анатомия мальчиков представлялась тёмным лесом...
– Ну и что? – с искренним любопытством спросил Максим. – Показал?
Она кивнула:
– Ага. В кустиках за верандой, во время прогулки.
– Впечатлилась?
– Да знаешь, как-то... не особо, – призналась Лерка. Они с Максимом застенчиво переглянулись и, не выдержав, взахлёб засмеялись на весь двор.
Парочка, с упоением целующаяся возле подъезда, заслышала этот смех и с испугом распалась: Наденька и Эдик отпрянули, буквально отпрыгнули друг от друга.
– Хватит угорать, идиоты! – возмущённо крикнул в их сторону Скворцов, приняв это безудержное веселье на свой с Наденькой счёт.
– Ничего смешного, – с обидой подтвердила Наденька. – Лучше бы сами целовались, чем детский сад устраивать.
Заслышав про поцелуи и детсад, Максим и Лерка заржали с удвоенной силой, почти сложившись пополам от хохота, у них даже слёзы на глазах выступили. Им обоим, что называется, “смешинка в рот попала”, и остановиться было решительно невозможно.
– Мы... не можем целоваться, – с трудом выговорил Максим, задыхаясь. – Я пока не готов показать Лерке то, чего она ждёт... в награду за поцелуй, – и снова грянул оглушительный взрыв смеха.
– Дебилы! – крикнула в их сторону всерьёз оскорбившаяся Наденька и резко скрылась за дверью. Эдик, потоптавшись на месте, явно раздосадованный, бросил в сторону Лерки с Максимом злобный взгляд, засунул руки в карманы и, ссутулившись, зашагал прочь.
Начало двухтысячных