Уже на следующий день вызвали в школу мою мать, записав в
дневнике замечание о том, что это оказывается я напал на
одноклассников и избил их непонятно за что.
Правда во время разборок в кабинете директора школы между мной и
остальными участниками драки, истина о том, что именно меня хотели
немного проучить, а не я нападал на них все же вылезла на свет. Но
меня, тут же обвинили в том, что я оборонявшись, взяв в руки
палку.
- И что же? Я должен был терпеливо сносить их удары, не отвечая
на них. А ничего, что их было трое?!
- Но палка не выход из положения! – произнесла директриса. –
Можно было бы решить вопросы мирным путем.
- Например? – спросила моя мама.
- Например просто убежать. Или позвать на помощь. – ответили
ей.
- А после этого меня будут все тыркать и обзывать трусом? И вы
считаете, что после этого все бы закончилось? – не выдержал я. – Уж
лучше я буду ходить с палкой!
Итогом всей разборки стала постановка меня на учет в детской
комнате милиции и некоторый скандал, произошедший дома. Пообещав
маме никогда не начинать драки первым, я ее немного успокоил, хотя
возможно мне это показалось.
Правда уже на следующий день стоило одному из моих противников
чем-то пригрозить мне, я сразу же ответил ударом, даже не пытаясь
что-то сказать в ответ.
В общем вскоре меня оставили в покое, за глаза называя психом, а
иногда и зверенышем по моей фамилии, за готовность начать драку по
любому поводу и готовность использовать в ней любой подручный
материал, не зависимо от того, что удар, например, арматурой может
и изрядно покалечить. Что однажды чуть было не произошло.
Подобное не прибавило мне друзей, зато и враги старались
обходить меня стороною. Зато теперь никто не привязывался ко мне в
плане выделения из толпы.
Отец тоже с некоторых пор старался сильно меня не задевать,
после одного случая, когда получив очередную затрещину я вызверился
и попер на него вооружившись лопатой.
Разумеется, лопата была моментально вырвана из моих рук, а я
получил хорошую взбучку ремнем. Но видимо сам факт того, что я
поднял на него руку, плюс давно известные ему жалобы на меня со
стороны родителей, пострадавших от моей ярости пацанов, заставил
несколько призадуматься. И решив не накалять и без того не самые
радужные отношения, затрещины и тычки с его стороны, практически
прекратились. Но с другой стороны появился запрет буквально на все.
Мне было запрещено брать инструменты отца, подходить к его
мотоциклу, который появился чуть позже, встревать в разговоры,
когда меня об этом не спрашивали, даже просто появляться ему на
глаза в отсутствие матери. Разумеется, вслух об этом не говорилось,
но любое нарушение тут же пресекалось. Причем не обязательно
силовыми методами. Обычные тычки и затрещины, практикуемые отцом,
ранее превратились в мелкие подлянки, иногда исполняемые им самим,
а иногда и сестренкой с подсказки папы. И даже несмотря на то, что
в итоге всего этого чаще всего страдал именно я, но и виноватым
делали тоже именно меня. В один голос утверждая, например, что это
именно я поставил ведро с водой на дверь, и сам же под него
вляпался. Потому и убирать лужу мама заставляла именно меня и в
редких случаях сестру, но после этого подлянки в моем отношении на
некоторое время даже ужесточались.