Григорий торопливо ковылял прочь. Но не он интересовал Валеру, а первопричина явления.
Канава!
У канавы была драматичная история.
Когда-то Петруша Сысоев, охваченный необъяснимым помешательством, вырыл на участке четыре дренажные траншеи. Три из них Нина вскоре закопала, отгоняя лопатой вьющегося вокруг супруга. Петенька заламывал руки и кричал, что их затопит при первом же дожде. Участок Сысоевых стоял на высоком сухом склоне, поэтому Нина никак не могла взять в толк, какой взбесившийся крот укусил ее мужа.
Разгадка его сумасшествия в конце концов была обнаружена в уличном клозете. Нина, гневно ругаясь, изъяла из пыльного угла годовую подписку журнала «Строим дом сами». Петенька молил оставить хотя бы номер со статьей о подвалах. Но супруга пригрозила, что там же его и закопает, если он не прекратит строительные эксперименты.
На четвертую же канаву, выкопанную сразу за сараем, она махнула рукой.
Валера походил вокруг рва, надувая щеки. Уложил в яму мешок. В длину уместилось бы еще три, а по ширине легло так, словно под него и копалось.
Грабарь возликовал.
Он наломал за забором бесхозной калины и забросал сюрприз ветками.
Оставалось только привести любимую.
И когда Рита в расстройстве ушла с ужина, Валера понял, что час пробил.
4
Бритая шишковатая голова просунулась в приоткрытое окно кухни.
– Ищу тебя везде, ищу, – недовольно прогнусавила она.
– Тоже мне, поисковая овчарка! – мигом разозлилась Рита.
– А чего сразу овчарка? – помрачнел Валера. – Я тебе не кобель какой-нибудь. Я верность блюду.
Рита вздохнула. На кого она злится…
– Матери помочь надо, – проворчала она. – Иди сюда, будем салаты заправлять.
Валерка отмахнулся от заманчивого предложения.
– Слышь, чего скажу! – Таинственностью его голос мог бы соперничать с голосом феи-крестной. – Сюрприз есть.
– Какой еще сюрприз?
– Кайфовый.
Рита заправила за ухо выбившийся завиток.
– Валер, а Валер, – с тоской сказала она. – Не до сюрпризов мне сейчас.
– Крутяцкий! – настаивал Валера. – Пошли, позыришь.
Рита поняла, что возлюбленный от нее не отвяжется. Если Валера вбивал что-то себе в голову, то выбить это можно было только кувалдой и вместе с мозгами. Навыков убеждения у него было не больше, чем у дохлой моли, зато упорного занудства хватило бы на караван верблюдов. Как уже было сказано, Валера Грабарь прогибал под себя действительность. Вздумай он прокатиться на еже, несчастное млекопитающее вскоре согласилось бы считать себя ездовым, лягаться и закусывать удила.